Кето. Почему так популярна и эффективна низкоуглеводная диета - [8]

Аствуд работал эндокринологом, предметом его исследований были гормоны и заболевания, связанные с работой гормональной системы. На 44-й ежегодной встрече Эндокринного общества он выступил с речью. В тот год Аствуд занимал пост президента общества, а его речь «Наследие полноты» стала вступительным словом. Он также являлся членом престижной Национальной академии наук США. Согласно его официальной биографии, коллеги считали Аствуда «блестящим ученым», который внес наибольший вклад в понимание работы гормонов щитовидной железы (он получил премию Ласкера, которая признается следующей после Нобелевской премии, за работу по гормонам щитовидной железы.) Из всех студентов и студенток, проводивших исследования в лабораториях Аствуда в Бостоне, тридцать пять стали профессорами к тому времени, когда в 1976 году Аствуд ушел из жизни.

– Его вело не только неутолимое любопытство, – пишет один из биографов Аствуда, – но жажда получить ответы во что бы то ни стало.

Среди друзей и коллег Аствуд был известен тем, что мало интересовался темой еды и питания, он рассматривал приемы пищи лишь как «необходимое вмешательство в повседневные дела исключительно с целью поддержания организма». И все же большая часть его работ в лаборатории за последние годы была посвящена пониманию причин ожирения, особенно влиянию гормонов на набор веса, а также работе жира в качестве топлива для нашего метаболизма.

В 1960-е годы мир исследований, посвященных ожирению, был мал, и Аствуд в своих трудах вернулся к довоенной эпохе. Он не просто глубоко погрузился в разбор исследований на тему ожирения, будучи серьезным и, стоит сказать, гениальным ученым, но он также был врачом, который лечил своих пациентов. В своей повседневной работе он действовал, как исследователи из Германии и Австрии в довоенное время, когда основные предположения и заключения о природе ожирения строились на наблюдении за живыми пациентами, изучении их истории и того, как они живут и через что проходят каждый день. Если врачи так поступали с другими заболеваниями, почему бы не поступить так же с трудноизлечимым ожирением?

Многие уважаемые представители довоенного Европейского медицинского сообщества были убеждены в том, что ожирение является результатом гормональной или метаболической дисфункции, и оно не спровоцировано перееданием, потому что такое утверждение – порочный логический круг.

– Объяснять ожирение перееданием, – метко заметил Гарвардский диетолог Жан Майер за восемь лет до презентации Аствуда, – все равно что объяснять алкоголизм чрезмерным употреблением алкоголя. В лучшем случае мы попросту опишем один процесс разными словами, но так и не объясним, почему он происходит.

Немецкие и австрийские врачи пришли к выводу, что каким-то образом биологически у полного человека присутствует нарушение жировых отложений и жирового обмена. Аствуд пришел к тому же заключению, что и его коллеги, жившие в довоенное время: ожирение не связано с поведенческими проблемами, не является следствием расстройства пищевого поведения и не зависит от того, сколько мы едим, отдавая себе отчет в количестве или нет.

С ростом влияния нацистской партии в 1933 году немецко-австрийское исследовательское общество испарилось. К тому моменту, как война закончилась, не стало и общепринятого мнения европейского сообщества относительно природы ожирения, которое базировалось на десятках экспериментов и наблюдений. Сам язык медицинского международного сообщества изменился: на смену довоенному немецкому пришел послевоенный английский. Медицинская литература на немецком больше не вызывала интереса у молодых американских врачей, которые пришли на смену немецким коллегам и считали подобную литературу абсолютно неинтересной и трудночитаемой. Принятый их предшественниками подход к природе ожирения был для них слишком простым, чтобы в него поверить. Исключения, конечно, находились, однако большинство новоявленных ученых умов не обременяли себя практической помощью людям в достижении здорового веса и сохранении его на всю жизнь. Их вела теория – а по факту, гипотеза, – в которую они верили без оглядки. Для них правда была очевидна, а подобные убеждения часто мешают прогрессу в любых научных изысканиях.

Их взгляды были предметом выступления Аствуда: «Убеждение в первостепенности обжорства»; представление о том, что ожирение почти всегда вызвано чрезмерным потреблением пищи и большего количества калорий, чем мы тратим в течение дня, и поэтому обжорство является проблемой поведенческого характера или расстройством пищевого поведения. Из этого возникла мысль о том, что единственное различие между худыми людьми и теми, кто страдает ожирением, заключается в том, что худые люди могут контролировать потребление пищи и свой аппетит. Иными словами, они могут потреблять столько же калорий, сколько расходуют, в то время как люди с ожирением не могут этого делать, или у них перестает получаться, как только они начинают набирать лишний вес. Однако медицинское сообщество отвергло идею, что жировая ткань тех, кто страдает ожирением, может иметь физиологическую склонность к накоплению жира, чего нет у людей стройных, и речь идет о гормональном нарушении. Оно назвало это «жалким оправданием» для полных людей, которые не могут делать то, что у стройных людей выходит легко и естественно, – есть в умеренных количествах (так в 1960-е годы выразился ведущий специалист Клиники Мэйо, работа в которой направлена на борьбу с ожирением).