Кэтлоу - [47]

Первый ключ предложил какой-то индеец на окраине города. Он сообщил вакеро, говорящему на его языке, что ничего не видел, так как рано лег спать, а сегодня был очень занят, потому что кто-то оставил открытыми ворота и затопил его поле.

На вопрос, почему именно «кто-то», индеец ответил, что когда он вчера ложился спать, поле было сухим, а утром оказалось залитым водой.

Руководствуясь интуицией, Бен Кауэн объехал поле. На дальнем его конце он обнаружил тропу для мулов, почти стертую другими дорогами, и в течение часа взял след.

На границе пустыни Бен придержал коня.

— Благодарю вас, — сказал он Росите Кальдерон. — Теперь вам лучше вернуться. Дальше я поеду один.

Она протянула ему маленькую руку в перчатке.

— Vaya con dios, senor note 7. — И добавила по-английски: — Если снова будете в Мексике, навестите меня.

Бен смотрел на ее прямую, стройную спину, когда она скакала назад, потом негромко выругался и свернул в пустыню.

Сорок мулов и дюжина всадников неизбежно оставляют за собой следы, и данный случай не являлся исключением, несмотря на все усилия Биджи Кэтлоу, старавшегося двигаться по мягкому песку оврагов, жесткой поверхности столовых гор и узким высохшим руслам. Какой-нибудь мул время от времени покидал строй, наступая на растение или оставляя след на сыром песке у водного потока.

Бен отставал от них на целый день, когда добрался до Бакоачи и увидел, где они выкапывали воду. Он нашел на песке отпечатки наполняемых водой бочонков и изучил все оставшиеся следы, понимая, что позже эти знания могут ему пригодиться. Для обитателя прерий Запада следы читались так же легко, как дорожные знаки.

От Роситы и вакеро Бен узнал многое о местности, лежащей перед ним. Он заново наполнил две фляги и быстро поскакал дальше в сгущающихся сумерках.

Здесь было незачем искать след, так как единственная вода впереди находилась в колодце Аривайпа в высохшем русле Сан-Игнасио. Если там не было воды, то на восемь миль к западу располагались колодцы койотов.

В полночь Бен сделал остановку, напоил лошадь из своей шляпы и после трехчасового отдыха двинулся дальше. В сером свете приближающегося утра он обнаружил мула — вернее то, что от него осталось.

Очевидно, выдохшееся животное бросили, и о том, что произошло с ним после, красноречиво свидетельствовали следы и кости. Мул был убит, зажарен и съеден.

Бен Кауэн стал изучать следы мокасин. Они не принадлежали апачам или яки, это была земля ужасных индейцев сери, о которых говорили, что они людоеды и пользуются отравленными стрелами. Правда, о них рассказывали всевозможные фантастические истории, большая часть которых была вымыслом. Говорили, будто они потомки экипажа шведского или норвежского китобоя или какого-то другого судна, потерпевшего крушение у Тибурона сто пятьдесят лет назад. Во всяком случае, было ясно, что сери нашли мула и съели его. В их отряде было не менее дюжины людей.

В середине утра Бен осторожно подъехал к колодцу Аривайпа. Караван побывал там, и после того, как мулов напоили, в колодце не осталось воды. На дне была только грязь.

Бен колебался всего лишь минуту. Колодцы койотов тоже могли оказаться сухими, и ехать туда и обратно означало шестнадцать миль без приближения к цели преследования. На севере находились колодцы Голондрины, где наверняка была вода. До них было около двадцати четырех миль — и еще другие колодцы располагались милях в пятнадцати оттуда.

Поэтому Бен Кауэн поехал на север, но его не покидали мысли об останках мула. Следы мокасин, безусловно, оставили сери, которые должны находиться где-то поблизости. Если истории о них соответствовали действительности, то сейчас они следуют за караваном.

Знал ли об этом Кэтлоу? Вакеро, который рассказывал Бену о сери, перекрестился, упомянув о них, а ведь он был крепким и храбрым человеком. Бен ехал медленнее, внимательно изучая местность и стараясь избежать возможной засады. Ему вообще не хотелось умирать, а медленная смерть в пустыне с отравленной стрелой в кишках казалась особенно жуткой.

Бен Кауэн слышал немало рассказов о том, как действует этот яд, и ни один из них не выглядел привлекательно. Бартлетт, который водил отряды, наблюдающие за американо-мексиканской границей в тех местах, где Нью-Мексико, Аризона и Калифорния граничат с мексиканскими штатами Чихуахуа, Сонора и Баха-Калифорния, говорил, что сери добывают яд, вырезая у коровы печень, кидая ее в яму с живыми гремучими змеями, скорпионами, тарантулами и тысяченожками и размешивая всю массу, покуда все эти существа не израсходуют свой яд друг на друга и на печень. После этого в месиве смачивают наконечники стрел и оставляют их сушиться в тени.

Отец Пфефферкорн, проведший в давние времена много лет в Соноре, рассказывал совсем другое. По его словам, яды извлекают у перечисленных тварей, а также у мексиканских ядовитых ящериц и смешивают с соками ядовитых растений, после чего запечатывают в глиняные горшки, чтобы они не могли испариться. Потом горшки ставят на огонь под открытым небом и варят полученное месиво. Заботы об этой адской стряпне обычно поручают самым древним старухам, так как, когда горшок открывают, испарения неминуемо убивают их.