Кэти Малхолланд. Том 2 - [7]

Через минуту в комнату вошла мисс Эйнсли. Теперь ей было, должно быть, около шестидесяти, но она выглядела на все восемьдесят. Кэти никогда бы не узнала в этой сморщенной худой старухе гувернантку мисс Терезы, какой она помнила ее по тем временам, когда служила в Гринволл-Мэноре, — впрочем, мисс Эйнсли тоже вряд ли бы узнала в ухоженной элегантной даме, сидящей перед ней, маленькую судомойку с огромными сияющими глазами, красотой которой она восхищалась вместе с мисс Терезой. Эта дама, теперешняя Кэти Малхолланд, была еще молода и все еще очень красива, но ее глаза, хоть и были такими же большими и зелеными, утратили свой озорной блеск, а в самой их глубине затаилась какая-то неизъяснимая грусть. Мисс Эйнсли не без удивления отметила, что Кэти Малхолланд, дочь шахтера, держится и одевается, как настоящая леди. Ее манеры были безупречны, и только ее речь выдавала простое происхождение.

Опустившись на предложенный ей стул и отказавшись от чашки кофе, и еще более решительно отказавшись от бокала вина, мисс Эйнсли принялась объяснять причину своего визита.

— Я хотела узнать, не будет ли миссис… — начала было она, но тут же запнулась, не зная, как обратиться к Кэти.

— Фрэнкель, миссис Фрэнкель, — подсказал Эндри.

— Не будет ли миссис Фрэнкель так любезна, и не найдет ли она свободную минутку, чтобы навестить мисс Терезу, — продолжала мисс Эйнсли. — Мисс Тереза уже долгие месяцы тяжело больна, и доктор сказал, что ей не долго осталось жить. Она выразила желание повидаться перед смертью с вами, миссис Фрэнкель.

Кэти перевела глаза с их гостьи на Эндри, потом снова посмотрела на старую гувернантку. У Кэти не было ни малейшего желания встречаться с Терезой, даже если та при смерти. Мисс Розье — часть ее прошлого — того прошлого, которое она хотела бы навсегда стереть из памяти. Увидеть Терезу означало бы снова погрузиться в кошмары тех лет, в кошмары, которые до недавних пор мучили Кэти по ночам, и в которых лицо Бернарда Розье накладывалось на лица Большой Бэсс, Бантинга, отца… Нет, нет, ей очень жаль, что мисс Тереза больна, но она не сможет встретиться с ней. Она уже собиралась сказать это мисс Эйнсли, когда Эндри спросил:

— А что такое с Терезой?

— У нее бронхиальная астма и, кроме того, очень слабое сердце, — ответила мисс Эйнсли. — В прошлом году она переболела воспалением легких и с тех пор больше не оправилась. Я думаю, это все из-за школы. Она очень переутомилась и ослабела, потому и заболела.

— Вы до сих пор ведете занятия в вашей школе? — поинтересовался Эндри.

— Нет, нам пришлось ее закрыть. Мое здоровье резко ухудшилось за последние годы, и я больше не могла преподавать. Тогда мисс Тереза взяла всю работу на себя, но это оказалось ей не под силу. Бедняжка не выдержала нагрузки и слегла.

Эндри кивнул мисс Эйнсли и повернулся к Кэти. Кэти посмотрела на него, ожидая подсказки, но он не заговорил. Тогда она, слегка наклонившись к нему, сказала тихо, но очень твердо:

— Я поеду, только если ты поедешь со мной.

— Конечно, я поеду с тобой, — уверил ее он. Снова поворачиваясь к гостье, он осведомился: — Я ведь могу поехать с ней, не так ли?

— Да, да, конечно, — сказала мисс Эйнсли после минутного колебания, с усилием сглотнув.

На следующий день Кэти купила большую корзину фруктов и поехала в сопровождении Эндри на окраину Вестоэ, где жили две женщины. Дом был маленьким и неуютным. Войдя внутрь, оба были неприятно удивлены его скудным убранством. Эндри остался ждать внизу, в зале, который раньше использовался как классная комната, а она поднялась вместе с мисс Эйнсли наверх, где располагались спальни. Комнаты на верхнем этаже были такими же голыми и унылыми, как и на нижнем. Было трудно поверить, что это жилище женщин. Мисс Эйнсли, жестом пригласив Кэти следовать за ней, вошла в маленькую спальню и объявила:

— Тереза, дорогая, взгляни-ка, кто к тебе пришел.

С тех пор как мисс Эйнсли побывала у них вчера вечером, Кэти пребывала в смятенных чувствах, с опаской думая о предстоящем визите. Но сейчас, когда она взглянула на худую, измученную болезнью женщину, полулежащую на высоких подушках, ее смятение прошло, и она поняла, что не может испытывать к Терезе каких-либо иных чувств, кроме жалости и сострадания. При виде больной она даже забыла, что эта женщина — сестра Бернарда Розье. Шагнув вперед, она заговорила с мисс Терезой тем вежливым, почтительным тоном, каким разговаривала с господами маленькая судомойка Кэти Малхолланд.

— Добрый день, мисс Тереза, — сказала она. — Мне очень жаль, что вы нездоровы.

— Здравствуй, Кэти, — срывающимся голосом проговорила Тереза, прерывисто дыша. — Ты… ты так любезна, что согласилась навестить меня.

— Присядьте, миссис Фрэнкель.

Мисс Эйнсли пододвинула к кровати стул, и Кэти села. Некоторое время она сидела молча, не зная, о чем заговорить с Терезой. Тереза тоже молчала, не сводя глаз с ее лица.

— Ты очень хорошо выглядишь, Кэти, — сказала она наконец.

— Благодарю вас, мисс Тереза.

За этим снова последовало продолжительное молчание, потом Тереза спросила едва слышно:

— Ты счастлива, Кэти?

— Да, — ответила Кэти, ни секунды не колеблясь. — Да, мисс Тереза, я очень счастлива.