Кероглу - [60]

Махбуб-ханум была умной девушкой. Отец ее называл не иначе, как мазарат — всезнайкой. Редко, конечно, бывает, чтобы человек был умен и красив. Но Махбуб-ханум судьба наделила и умом и красотой. Родилась она, видно, в счастливый день. Красота ее была такова, что, казалось, сам творец рисовал ее всеми своими семидесятью двумя кистями и придал ей семьдесят два красочных оттенка. По уму и мудрости же она могла соперничать с Эфлатуном,[103] а при случае поспорить и с самим Логманом.[104]

Словом, Махбуб-ханум поняла, что ашуг прекрасно знает Кероглу, но предпочитает держать язык за зубами. И думает она про себя — а, все таки, почему же он не хочет говорить? И тут догадалась: «О! Да ведь я дочь паши! А Кероглу враждует с пашами и ханами. Наверное, поэтому ашуг так осторожен со мной».

Поднялась она с места, подошла совсем близко к Джунуну и сказала:

— Ашуг, ты говоришь, что знаешь Кероглу! Скажи, кто его жена?

— Да ведь это известно всему свету — Нигяр-ханум!

— Очень хорошо. А теперь отвечай, чья дочь Нигяр-ханум?

— Да и это известно всему свету она — дочь стамбульского султана.

— Чудесно. А теперь скажи, чья сестра Телли-ханум? Вопросы Махбуб-ханум так и сыпались на Джунуна. И он уже начинал тревожиться. «Посмотрим, — подумал он, — чем все это кончится», и сказал:

— Сестра эрзерумского Джефер-паши!

— А я дочь румского паши — Махбуб-ханум. Ты ответь мне, почему Телли-ханум или сама Нигяр-ханум отказались от богатства, роскоши, власти и ушли в Ченлибель? Всему свету известно, что их туда силой не тянули, они сами, по своей воле пошли в Ченлибель. Не так ли?

— А, Махбуб-ханум, понимаю. Теперь о чем хочешь спрашивай, отвечу. Я ашуг самого Кероглу, Джунун.

Рассмеялась Махбуб-ханум и сказала:

— Ашуг, ты умен! Теперь у меня к тебе два вопроса. Только ты должен ответить правду. Смотри — никакого обмана и лжи.

— Ханум, у нас, ашугов, не бывает на языке лжи. Задавай вопрос — получай ответ!

Махбуб-ханум прошла, села на свое место и спросила:

— Первый мой вопрос, — ответь ясно, что за человек Кероглу?

Прижал ашуг Джунун к груди свой саз и запел:

Он с мощным кличем на врага идет,

И кличем силу множит Кероглу.

Метнет рукою длинной шестопер —

Повергнуть гору может Кероглу.

Сто хитростей он держит про запас,

Врага бросает наземь всякий раз,

А если меч возьмет, прищурит глаз —

Любого уничтожит Кероглу.

Немало он с пашами вел боев.

Всегда он в битве и разит врагов.

Джунун поет: семь тысяч удальцов

За ним; им путь проложит Кероглу.

Песня была окончена. Махбуб-ханум сказала:

— Теперь ответь, что за место Ченлибель? Снова ашуг прижал саз и запел:

Ченлибель — простых людей становище.

Вот каков наш край, Махбуб-ханум.

Парни носят перья журавлиные, —

Вот каков наш край, Махбуб-ханум.

Там пути проходят караванные,

Скалы там ребристые и рваные,

Башни зорко смотрят в даль туманную, —

Вот каков наш край, Махбуб-ханум.

За горами он, от бурь спасаемый.

Самым видом гор врагов пугаем мы,

Для любых пашей недосягаемый —

Вот каков наш край, Махбуб-ханум.

Когда и эта песня была спета, Махбуб-ханум снова встала со своего места и подошла к ашугу Джунуну. Нагнулась она к самому уху его и сказала:

— Ашуг, отправишься отсюда прямо в Ченлибель, к Кероглу. Скажешь ему, что дочь румского паши Махбуб-ханум говорит, что у нее есть тайна, которую она может поведать только ему одному. Передать ее здесь нельзя никак, она может сообщить ее только там, в Ченлибеле. Понял? После того, как я открою эту тайну, оставаться мне здесь будет нельзя. Но пусть он поторопится, а не то многое потеряет.

Махбуб-ханум ударила в ладоши. Тотчас появилась та самая девушка, которая привела к ней Джунуна. Почтительно прижав руки к груди, она стояла в ожидании приказаний.

— Подать ашугу ужин, — сказала Махбуб-ханум. — А сами соберитесь, он споет нам, а мы послушаем. На эту ночь ашуг наш гость. Рано утром он едет в Стамбул.

Джунун понял, что все сказанное должно остаться в тайне.

Тут подали ужин. Махбуб-ханум на славу угостила Джунуна. Когда же он насытился, то прижал саз и, описывая круги по комнате, стал играть и петь. Он играл и пел до самой ночи. Но о Кероглу не упомянул ни словом.

Пир был окончен. Все легли спать. Когда наступило утро, встал ашуг Джунун, поел, попил и уже хотел уйти, как к нему вошла Махбуб-ханум. Джунун, улучив минуту, сказал ей:

— Махбуб-ханум, пройдет еще несколько дней и за тобой приедет наш посланный.

— Хорошо, — сказала Махбуб-ханум, — а откуда я узнаю, что он из Ченлибеля. Будет у него какой-нибудь знак или примета?

Подумал ашуг Джунун, подумал и сказал:

— Махбуб-ханум, приметой будет вот этот мой саз. После этого ашуг Джунун, встал, завязал потуже свои чарыхи и пустился в путь-дорогу, прямо в Ченлибель.

Сколько времени он шел, не знаю, наконец, под утро дошел до Ченлибеля.

Дозорный тотчас сообщил Кероглу, что идет ашуг Джунун. Кероглу пошел ему навстречу и с большим почетом провел к себе. Молва об этом разнеслась по всему Ченлибелю. В мгновение ока собрались все женщины и удальцы. Когда же ашуг перекусил и отдохнул с дороги, Кероглу спросил:

— Ну, ашуг Джунун, рассказывай где был, что видел, что слышал? Откуда идешь сейчас?