Кероглу - [43]

Едва старик кончил говорить, как Кероглу приказал своим удальцам помочь ему. Удальцы рассыпались по полю. В мгновение ока они сжали весь хлеб старца, связали в снопы и сложили скирды. Старик стоял и только глазами моргал от удивления. Не мог он понять, что это за люди и для чего они все это делают. Подумал он было, что это люди Аслан-паши и хотят сжечь его хлеб. Но видит, нет, на дурных людей не похожи.

Когда удальцы убрали весь хлеб, Кероглу сказал старику:

— Старик, да будет тебе известно: Кероглу — это я. Сейчас я зажгу в сердце этого Аслан-паши такой пожар, который будет пылать до скончания века. Мы войдем в город, а ты жди меня с большим хурджуном[82] у сокровищницы Аслан-паши.

Кероглу хотел кликнуть удальцов и пуститься в дорогу, но старик сказал:

— Постой, Кероглу, я вижу, сильно ты разгневался на Аслан-пашу. Кровь застилает тебе глаза, и ты не рассуждаешь. Входить так в город вам нельзя. Тебя узнают. Ты сам, один, войди. А люди твои, разделившись, пусть смешаются с толпой.

— Старик говорит дело, — заметил Коса-Сафар. — Повернулся тогда Кероглу и послушаем, что спел:

На вершине высокой, высокой горы

Цветник — с одной стороны, снег — с другой,

Горят во рту пересохшем моем

Язык — с одной стороны, зубы — с другой.

Как быть нам, друзья! Мы своим огнем

Надвое вражьи сердца разорвем.

Эйвазу поможем — и бой начнем

Четверо — с одной стороны, пятеро — с другой.

Будь, что будет, пускай проливается кровь.

Мой кубок наполнится до краев.

Когда усилится натиск врагов —

Ударь с одной стороны, заходи — с другой.

Нет иного исхода для Кероглу,

Египетский меч рассечет скалу.

Коль меч опущу — упадут во мглу:

Тело — с одной стороны, голова — с другой!

Видя, что удальцы уже разделились, Кероглу сказал:

— Удальцы мои, я буду у Аслан-паши. И до тех пор буду занимать его и толпу, пока вы все не подберетесь поближе. Смешайтесь с людьми и оцепите площадь так, чтобы, когда обнажатся египетские мечи, ни одна душа не могла двинуться с места. Но следите за мной. Пока я не покручу усы, пусть ни один из вас не начинает боя.

Кероглу надел поверх своих доспехов одежду ашуга, взял саз и пустился в дорогу.

Итак, пусть Кероглу в одежде ашуга спешит на площадь, удальцы, смешавшись с толпой, занимают свои места, старик торопится домой захватить хурджун, а я расскажу вам об Аслан-паше.

Его глашатаи созвали на площадь весь народ.

Площадь была так разубрана, так разукрашена, будто готовилось свадебное празднество.

Палачи подвели к виселице связанных по рукам удальцов.

Аслан-паше было так радостно, так весело, что просто сиял он весь.

Приказал он установить для себя трон на почетном месте на площади, уселся на нем и, не переставая, бубнил своему сэдр-эзаму:[83]

— Подожди, еще увидишь, какую награду пришлет нам султан! Ведь это не шутка… Ни одному паше еще не удавалось поймать хотя бы одного удальца Кероглу. Недаром меня зовут Аслан-паша.

Итак, палачи намаслили веревки и завязали петли.

Забили в барабаны. Выступив на середину площади сэдр-эзам сообщил народу то, что следовало сообщить. Потом вывели на площадь вооруженный отряд и расставили впереди толпы, на случай сумятицы. Когда все было окончено, палач подвел Эйваза к виселице.

Кровь бросилась в голову Демирчиоглу. Напряг он силы раз, напряг в другой, но порвать веревки, связывающие ему руки, не мог. Всякий раз веревки еще глубже врезались ему в тело, и понял он тогда, что руки его связаны вощеной веревкой. Потерял он совсем надежду. Защемило ему сердце, и послушаем, что спел он тогда:

Где мой спаситель Кероглу?

Сюда, в своей папахе пусть,

Меч обнажив, он прилетит, —

Враг умирает в прахе пусть!

Пусть прибежит сюда Гырат,

Пусть недруги в крови лежат.

О, Кероглу, скорей, мой брат, —

Враг разбежится в страхе пусть!

Потом обратился к Аслан-паше: — Паша!

Меня допрашивай скорей.

Вину докажешь — не жалей,

Двух удальцов, паша, убей,

Эйваза же, прошу, не тронь![84]

В эту минуту Кероглу вышел на площадь. Видит Аслан-паша, какой-то ашуг с сазом в руке выступил на середину площади.

— Послушай, ты — ашуг?

— Да, паша, ашуг, — ответил Кероглу.

— А знаешь ли ты что-нибудь из песен Кероглу? — спросил Аслан-паша.

— Паша, позволь, я спою песнь, как песнь, а кто такой этот Кероглу, чтобы распевать здесь его песни?

— Нет, ты ничего не знаешь. Я поймал трех удальцов Кероглу, по этому случаю и празднество. Спой им что-нибудь из песен Кероглу, чтоб порадовать сердца их перед смертью.

Повернулся Кероглу, посмотрел на Эйваза, Демирчиоглу, Белли-Ахмеда, потом оглянулся на своих удальцов, стоявших в толпе, прижал к груди свой саз и так ударил по струнам, что они зазвучали по всей площади:

Удальцы, нынче битва начаться должна.

Быть разгромлены эти убийцы должны!

Узнается по ранам тяжелым игид.

Струи вражеской крови пролиться должны.

Пусть воинственный клич раздается везде.

Словно соколы, схватим добычу в гнезде.

Меч сверкнет — и враги захлебнутся в крови.

И вкруг тела кишки их обвиться должны!

Кероглу знает привкус враждебной крови.

Эй, храбрец, на ристалище всех созови!

Бей визирей нещадно и ханов лови —

И тела на тела громоздиться должны.

— Спасибо, ашуг! — поблагодарил Аслан-паша. — Ты поешь совсем, как Кероглу.