Кентавры Юпитера - [31]
Фрэзер сказал, страдая от своего бессилия:
— Я отдал бы правую руку за то, чтобы послать тебе сейчас ружье! У тебя есть какое-нибудь оружие?
— Нож и длинное копье… — Внезапно в голову Теору пришла дельная мысль. — Погоди, я кое-что придумал… Очень рискованно, но это мой последний шанс. Жди, я позову тебя, если останусь цел.
Он схватил копье и пошел к мачте. Подняв со дна лодки якорный канат, стал старательно привязывать копье к мачте, наподобие реи. Эта была медленная, нелегкая работа, которой мешали темнота, дождь и сильная качка. Когда он закончил, монстр был совсем близко.
— Марк! — воскликнул он, пытаясь перекричать шум волн. — Мне нужен твой совет. Помнишь, ты рассказывал как-то о том, как люди ходят под парусами по земным морям? У меня почти нет опыта в управлении судном. Могу ли уйти от преследователей против ветра?
В ожидании действий Теор забыл о своих страхах. Коротко и ясно он рассказал о своем плане и об оснастке лодки.
Фрэзер тоже успокоился. Он объяснил другу, как менять галсы. Теор взял в одну руку древко копья и повернул парус, а другой переложил руль вправо. Лодка сильно накренилась, едва не зачерпнув бортом аммиак, но вскоре вновь выровнялась и нехотя вышла на другой галс.
Монстр был слишком тяжел и неповоротлив, чтобы быстро совершить подобный маневр. Теор же упрямо держался нового курса. Аммиак переливался через борт и струился по его ступням холодным, искрящимся потоком, время от времени окатывая его брызгами с ног до головы. Монстр прошел так близко от лодки, что Теор увидел даже отражение вспышки молнии в огромных глазах. Улунт-хазул стоял на его спине, держась за длинный повод, наброшенный на рога животного. Море кипело вокруг его плавников и хвоста. Вскоре преследователи оказались впереди и скрылись во мгле.
Теор перешел к решению другой задачи. Он ждал, когда монстр развернется и двинется назад.
— Не сомневаюсь, что улунт-хазул решил, будто я иду к берегу сдаваться в плен, — сказал он.
Он вновь развернул лодку и пошел навстречу врагу. Затем отвязал копье от мачты. «Только бы воин не увидел оружие в моих руках!» — мелькнула мысль.
Через несколько секунд прямо перед ним выросла черная стена — это была грудь монстра. Теор не раздумывая метнул копье, и оно попало точно в цель.
Лодка затряслась так, что Теора отбросило к противоположному борту. Он услышал шипящий вопль. Монстр отпрянул и ударом хвоста швырнул лодку на гребень высокой волны. Когда она соскользнула вниз, Теор увидел прямо перед собой покрытую костистым панцирем голову. Животное ревело от боли. Копье глубоко вонзилось ему в горло. Теор бросился на дно лодки — скамья гребца переломилась под его тяжестью. Лежа в темноте, под брызгами аммиака, он мрачно размышлял: «Как бы там ни было, чертов улунт-хазул уйдет на дно вместо со мной!»
От яростных ударов чудовища лодка буквально разваливалась на части. Нахлебавшись аммиака, она стала тяжело заваливаться, так что перекошенная мачта вскоре едва не коснулась пенных гребней. Теор, наполовину ослепленный и избитый, изо всех сил цеплялся за борт. Волны перекатывались через него.
Каким-то образом остатки снастей смогли вновь выровнять лодку, и уцелевший чудом парус понес ее на север. Теор выглянул из-за борта и увидел, как монстр бьется среди волн, пытаясь удержаться на поверхности. На его изогнутой спине не было видно наездника. Казалось, беда пронеслась мимо, но внезапно животное ринулось к лодке. Его огромный хвост взмыл в небо и с оглушительным грохотом обрушился на суденышко. Еще один удар, и чудовище скрылось среди волн.
Теор плавал среди обломков, не веря тому, что остался жив. Его конечности с силой били по аммиаку, но волны постоянно захлестывали, не давая вздохнуть. Теор пытался плыть, но сознание медленно покидало его.
Внезапно что-то сильно ударило его в бок. Теор чисто автоматически вцепился в это «что-то» руками и ногами. Больше ничего он не помнил…
Он очнулся, когда дождь ослабел, перейдя сначала в изморось, а затем в густой туман. Шторм угас, и его сменил тяжелый напор обычного для Юпитера ветра. Море еще свирепо шумело, не желая утихать. Прибрежное течение швыряло в Теора обломки лодки. Но он мог теперь держаться на поверхности, и постепенно его сознание стало проясняться.
Теор осмотрелся. Туман закрывал видимость на расстоянии больше двух—трех метров, но брызги от волн висели в воздухе искрящимся водопадом. Теор плыл в вихре фосфоресцирующего света, раскачиваясь на крутых волнах. Он невероятно устал, каждая клеточка его тела болела — но он был жив, жив! Вскоре к нему вернулась надежда, и он впервые взглянул на спасительное «что-то», которое помогало ему держаться на поверхности.
Это был кусок обшивки с остатками шпангоутов. Сказочная, невероятная удача! Теор осторожно оседлал свою небольшую «лодку» и впервые смог перевести дух. Наверху он обнаружил клубок якорного каната, в котором запутались несколько обломков дерева, включая половину лавки для гребца. Ее можно было использовать вместо весла.
«Да, я могу выжить», — подумал Теор и поднес к губам диск коммуникатора.
— Марк!
Что-то захрипело и зашуршало, и словно издалека послышался знакомый голос:
