Кентавр выпускает стрелу - [8]

— Он чем-то меня гипнотизирует, — стыдливым шепотом сознался Вагер. — Иногда мне кажется, что Тропп и Мелтон — одно и то же, но, как бы это выразить… на разных полюсах. Понимаешь?

— Гм, пытаюсь…

— Самое страшное то, что я ощущаю в нем право на власть над собой. Я не могу понять, откуда у него эта проклятая способность к моральному подавлению личности, и потому страдаю еще больше. Впрочем, какое тебе дело до моих страданий…

“В самом деле, — подумал Брент. — Но он как будто ищет сочувствия.”

— Нет, мне не нужно твоего сочувствия, — угадал его мысли Вагер. — Ты выслушал меня, и это принесло мне облегчение.

— Зря ты так… — сказал Брент. — Стоит ли обращать внимание, на выходки потрепанного жизнью, обозленного Мелтона?

Вагер покачал толовой.

— Он отравил мою душу цинизмом настолько, что я потерял самого себя.

— Ты уверен, что в этом виноват Мелтон?

— Мелтон и Тропп. Это они сделали из меня идиота, лишив веры в бога, добродетель и человечность.

— Да, Джерри, ты не из тех, для кого такая катастрофа проходит незамеченной, — согласился Брент. — А посему необходимо придумать для тебя какое-нибудь лекарство…

— Я уже говорил, что не нуждаюсь в твоем сочувствии.

— Я постараюсь не выходить за рамки доброго совета.

— Что ты мне предлагаешь?

— Подраться.

— Мне?.. С кем? — опешил Вагер.

— Тебе с Мелтоном, — пряча улыбку, сказал Брент.

— Позволь, но по какому поводу?

— Позволяю по любому поводу. Ну, хотя бы по поводу коронации Генриха Четвертого — не в этом сугь, — важно подраться.

— Не понимаю…

— Жаль. По-моему, это единственный способ избавить тебя от мрачных тревог безысходности.

Вагер густо покраснел.

Из бара послышался голос Мелтона:

— Ван, голубчик, отнеси тем двум господам коктейли.

Пожилой таиландец с заученной улыбкой поднес дна запотевших фужера со льдом и лимоном.

— Прикажете чего-нибудь еще?

— Спасибо, Ван, вполне достаточно, — ответил Брент, передавая один из фужеров Вагеру. — У этого азиата красивая седина.

— Я как-то не замечал… — растерянно ответил Вагер.

— Ну да, ведь ты углублен в самоанализ, — едко заметил Брент. — Между прочим, мне кажется, что именно для таких, как ты, здесь придумали одно хорошее правило. Я имею в виду клубное правило: оставить в покое свое прошлое, а с ним и все свои горькие сомнения. В конце концов клуб служит для развлечений.

— Клуб?! — гримаса отвращения тронула тонкие синеватые губы Вагера. — Профсоюз шизофреников — вот что это такое.

— Кто здесь говорит о шизофрении? — весело спросил незаметно подошедший Мелтон. — Ах, это ты, Джерри. Вы обсуждаете проблемы слабоумия?

Вагер кольнул его взглядом к повернулся, чтобы уйти.

— Почему он так странно посмотрел на меня? — спросил Мелтон.

— Можешь себя поздравить: приготовленный тебе сюрприз не удался, — загадочно ответил Брент, разглядывая спину уходящего Вагера.

— Очень жаль. Ведь я не из числа слабонервных.

— Скажи мне, Боб, кто эта разукрашенная фурия? — глазами показал Брент на тощую, эксцентрично одетую даму, беседующую с Фридманом.

— Как, ты не узнал миссис Эванс? — удивился Мелтон.

— Мне раньше редко доводилось ее видеть.

— Увы, теперь ты лишен этого преимущества, — Мелтон хитро прищурил глаз. — Чтобы добиться ее расположения, достаточно подарить ей обезьяну. Дело в том, что с недавнего времени у миссис Эванс появилось пристрастие к своеобразным и, я бы даже сказал, необычным биологическим опытам.

— Поздно же в ней проснулся инстинкт исследователя.

— О, бедные мартышки имеют на этот счет совершенно иное мнение. Ведь это им приходится околевать в конвульсиях в стеклянной клетке, где живет любимица миссис Эванс — двухметровая кобра по прозвищу Бекки.

— Почему ты всегда улыбаешься, когда рассказываешь мне гадости?

— Не знаю. Может быть, оттого, что, обнажая человеческую низость, оправдываю себя…

— …И меня, — добавил Брент. — Я ничего не имею против, но это гнилая концепция, Боб.

— Такова жизнь, — возразил Мелтон. — Одна иллюзия порождает другую, и нет им конца. Впрочем, оставим бесплодный разговор. Лучше обрати внимание вон на ту пару девиц…

Брент оглянулся…

— Одну из них я знаю: Маргарет Хилл — двойник Дженни Вудс.

— Вторая — Джина Кондон. Она из технического бюро. Обе они пожирают тебя глазами. Скорее улыбнись; если ты не накажешь им своего восхищения, они станут навязчивы, как мухи.

Брент послушно выдавил. из себя улыбку.

— Получилось слишком глупо?

— Нет, ничего… — рассмеялся Мелтон. — Корейская царапина придает твоему лицу гангстерский вид, и это нравится женщинам.

— Не только женщинам. Это, кажется, единственное, что понравилось во мне Троппу.

— Еще бы! Он сразу понял, какую работу ты выполнял, прежде чем заработать такое украшение. Ну, пора в бар?

— Самое время.

В баре они застали Эванса и Ливатеса, увлеченных спором.

— …Согласен. С одной стороны, эксперимент Бирона как будто бы и доказывает ложность его второго постулата, — мягко и вкрадчиво плел нити своих рассуждений Эванс, — но с другой стороны, дорогой Лю, я что-то не вижу достаточно удобных путей, которые дали бы вам возможность с достоинством отказаться от занятых позиций на тот случай, если пресловутый эффект получит место в рамках его теории…