Кёнигсберг в Пруссии: история одного европейского города - [8]
Все слободы имели ограниченное право самоуправления, позднее они получили также собственные гербы и собственные суды. Они были обязаны платить оброк и отбывать барщину, у них не было собственных общин, так как они были приписаны к городским церквам. Жители орденских слободок были прихожанами лёбенихтской церкви. Слободы не имели собственных укреплений. Исключением была Замковая слобода, которую Орден в 1466 году обнёс каменной стеной. Она дугою тянулась от северо-западного угла крепости до середины пруда Шлосстайха. В восточной части она начиналась от Пороховой башни у Шлосстайха и тянулась через ворота Кройцтор (между горой Шифер Берг и рынком Россгертер Маркт) к северо-западному углу крепостной стены Лёбенихта.
Жители
Ко времени заката Ордена, примерно 250 лет спустя, население Кёнигсберга (крепости с её слободами, Соборного квартала и трёх городов с их слободами) достигло почти 10 тысяч человек. Таким образом, в нём проживала почти половина того населения, что имели Любек или Данциг, но город был значительно больше Риги и принадлежал тем самым к крупным городам на Балтийском море. Он был членом Ганзы>{10} и принимал участие в её заседаниях. В целом город был населён очень разными по своему социальному положению, роду занятий и языку жителями.
На вершине иерархической пирамиды находились рыцари, олицетворявшие власть в стране. Маршал Ордена являлся одним из пяти повелителей Ордена. После потери крепости Мариенбург>{11} резиденцией гохмейстера стал Кёнигсберг. И хотя двор его выглядел скромно, Кёнигсберг получил в результате статус столицы. Так как маршал часто бывал в отъезде, важное значение приобрела должность его домашнего комтура. Он управлял крепостью и её хозяйственными предприятиями; лишь управляющий госпиталем имел собственный хозяйственный двор — госпитальный двор Шпиттельхоф у селения Юдиттен, на котором крестьяне принадлежащих госпиталю деревень отбывали барщину. Крупным поместьем, принадлежавшим крепости, был уже упомянутый Кальтхоф за Нойе Зорге. Торговый двор Ордена Конвентом не управлялся. Все эти предприятия нуждались в большом количестве чиновников и писарей, наёмных работников и подёнщиков. В Конвентхаузе царила монастырская тишина, но в крепости господствовала шумная деловитость многих сотен людей. Рыцари были своего рода руководителями предприятий. Письменные управленческие и правовые дела выполнялись священнослужителями Ордена. Рыцари и священники проживали в крепости, большинство чиновников в Замковой слободке, постепенно приобретавшей вид и характер пригорода. Там же селилось и поместное дворянство, вначале, вероятно, лишь временно, пока у них были дела в резиденции. За крепостью в их честь названа улица Юнкергассе>{12}, важная старая дорога, связывавшая крепость со Штайндаммом.
В Кёнигсберге существовало четыре группы служителей культа: орденские священники, Соборный капитул, городское духовенство и монахи и монахини. Резиденция епископа находилась в Фишхаузене, и в Кёнигсберг он наведывался лишь по случаю особых событий, но большинство епископов хорошо знало город, так как долгие годы они являлись настоятелями собора, прежде чем были возведены в сан епископа. Соборный капитул, в который входили также представители палат от Заалау и Кведнау, состоял из старшего священника, декана и четырёх каноников, являвшихся и официальной властью, и хранителями церковной документации и имущества, и схоластами. Он являлся корпоративным ведомством Ордена, т.е. каноники были одновременно и членами Ордена. Капитул назначал священников собора и был покровителем Альтштадтской приходской церкви, Орден был патроном лёбенихтской церкви. Каждый из трёх городов имел лишь одну приходскую церковь, каждая гражданская община была таким образом и религиозной общиной. Во всех церквах имелись капеллы и алтари, пожертвованные братствами и гильдиями и посвящённые определённым святым. Кроме трёх городских церквей и орденской церкви в крепости имелось ещё две маленьких церкви без паствы в слободах — уже упомянутая церковь св. Николая в Штайндамме и церковь Святого Крещения на окраине Замковой слободы у рынка Россгертер Маркт; кроме того, капеллы в монастырях, госпиталях и в домах призрения. Духовенство, как и во всех средневековых городах, было многочисленным. Наряду с богатыми священнослужителями было и большое количество бедных викариев, капланов и католических священников, служивших только мессу. Церковная жизнь была, как и повсюду в те времена, разнообразной. Кёнигсбержцы отмечали многочисленные церковные праздники, участвовали в процессиях, покупали индульгенции и совершали паломничества. Отдельные паломники отправлялись к знаменитым святыням Западной Европы и в Иерусалим.
В этой палитре духовной жизни почти отсутствовала одна краска — монастыри. Монахов и монахинь, преподававших в школах и создававших в тиши своих монастырей рукописи и всякого рода произведения искусства, в Кёнигсберге можно было сосчитать по пальцам. Ведь Орден сам являлся духовным объединением и не терпел поэтому в своих городах монастырей, не основанных им лично. В Кёнигсберге долгое время существовал всего лишь один женский монастырь, основанный гохмейстером для одной аббатисы и двенадцати монахинь в 1349 году в ознаменование победы в битве с литовцами. Построен он был около города Лёбенихта на землях Ордена, вероятно, на месте бывшего рыбацкого поселка Липник, и щедро наделён земельными угодьями и правом попечительства над несколькими церквами, расположенными неподалеку от города. Первые монахини прибыли из монастырей Кульма и Торна и жили по уставу св. Бенедикта Нурсийского. В дальнейшем поместное дворянство определяло туда своих оставшихся не замужем дочерей. Монахи появились в Кёнигсберге незадолго до Реформации. В 1517 году из Велау в Кёнигсберг был переведён монастырь францисканцев
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.