Кельтика - [111]

Греки пребывали в смятении. Их крошечная армия отступила за Ахейский пролив, на бывшую родину Ясона, и ожидала там, когда перестанет сотрясаться земля.

В тот день Аполлон не защитил свой оракул, хотя сами греки отрицали это, но уже после того, как Бренн стал пищей для воронов. Только две повозки удалось наполнить вещами, совершенно точно украденными у кельтов. Еще четыре повозки были нагружены другой добычей. Честно говоря, этих сокровищ было слишком мало, чтобы вознаградить за доблесть такую огромную армию.

Бренн это знал, поэтому отправил Болджосу указание «брать все подряд»: шелка, сапфиры, полированные камни, бронзу, даже керамику.

— Все, что блестит!

Слишком много голодных глаз будет приглядываться к повозкам с сокровищами, прикидывая свою долю.

Я наблюдал за разграблением Дельф с противоположной стороны долины, я устроился в развалинах небольшого здания, которое когда-то было казармой для воинов, охраняющих священников и пифию. Илькавар наигрывал на своей волынке. Он пытался сочинить «песнь о героической и трагической судьбе этих мест». Но у него ничего не получалось.

Конан вернулся очень скоро и сообщил, что грабить здесь особенно нечего. А Тайрон, видимо, отправился в пещеру не столько из жадности, сколько из интереса, а когда наконец нашел нас на холме, вид у него был озадаченный.

От оракула доносились пронзительные, но приглушенные звуки. Вполне мирная картина.

Тайрон спешился и присел рядом со мной, потирая руки, словно ему было холодно.

— Под горой — невероятно запутанный лабиринт, — рассказал он. — Помещение за помещением, коридоры уходят в гору по спирали, но снова выходят наружу. Замечательное место! Я здесь как дома. Я уверен, что этот оракул связан с другими. Я слышал звук разных ветров, скрип дубов, учуял запах сосновой смолы. А еще оракул соединен с моей родной землей. Я прекрасно знаю запах своей родины. Кроме того, в лабиринте есть ловушки и тупики. Там полно золота низкого качества, прекрасных обсидианов и замечательной резьбы по кости, все это хранится в глубоких нишах. Эти ублюдки уволокли бы все, но им никогда не найти их.

Илькавар спросил, не видел ли он Ясона, и критянин кивнул, стаскивая с головы свой шлем с зеленым плюмажем. Он указал на тропинку, у начала которой мы сейчас сидели, она вела вниз в долину.

— Кажется, я видел его. На нем снова кельтские доспехи. Он сражался сразу с двумя греками.

Два умирающих грека пытались спрятаться, значит, Ясон где-то поблизости. Мы побежали к белым колоннам перед входом в пещеру. Там мы его и нашли. Он стоял с мечом в руке, взгляд его был устремлен куда-то к выходу из долины. Он был задумчив, может, даже печален. На нем, в самом деле, были яркие доспехи одного из кельтов, погибших в походе. У ног Ясона валялся еще один поверженный грек, он вздрагивал, его душа еще не совсем покинула тело. У самого Ясона на руке был порез, который кровоточил. Илькавар перевязал ему руку полоской кожи. Я держался от него на почтительном расстоянии.

— Я не знаю, как выглядит мой сын, — рассеянно сказал он, посмотрел на Илькавара, глаза его сузились и зло сверкали. — Интересно, он похож на меня? Ну а как выгляжу я? Я понятия не имею, какое у меня лицо. Я оставляю удовольствие созерцать его тем, у кого нет выбора. Ты должен помочь мне найти сына, Илькавар. Он где-то здесь, на этой горе. Я чувствую это. — Он рассмеялся, правда совсем невесело. — Я сгораю от нетерпения. Можешь представить себе? После долгих ожиданий оказаться совсем рядом с ним… я очень волнуюсь. А вдруг он не узнает меня? А если он унаследовал злобу от матери? Ты должен быть рядом. Ты был там, когда этот подлый чародей разговаривал с ним. Ты его узнаешь. Он станет говорить с тобой. И тогда ты сможешь нас познакомить. Наверное, он не сразу сможет поверить в то, что я его отец.

— Здесь Мерлин, — шепнул ему Илькавар.

Ясон выругался, свирепо взглянул на меня, его меч был нацелен мне в голову.

— Я никак не пойму, в какие игры ты играешь? Не подходи ко мне. Уходи. Я не знаю, кто ты такой.

В долине наконец воцарилась тишина, безумная битва закончилась. Все еще слышался топот копыт, это всадники возвращались к основным силам. На их доспехах сверкало солнце, воины везли с собой все, что им удалось найти. Весь склон был покрыт мертвыми телами греков в их белых туниках и шлемах, украшенных конскими хвостами. Возвращающиеся воины приветствовали товарищей, сообщали о своих трофеях, ответные выкрики были едва слышны.

Дельфы погрузились в тишину.

И на фоне этой неподвижности я вдруг увидел Оргеторикса.

С ним был еще кто-то, тоже одетый в разноцветные кожаные доспехи, как принято у кельтов гиперборейцев. Они выскользнули из-за скалы в дальней части долины и побежали вверх по тропинке, направляясь к группе мраморных зданий, где и находился оракул.

— Вон там! Оргеторикс. И еще кто-то.

Некоторое время Ясон стоял неподвижно, словно и сам был статуей, и не отрываясь смотрел на далекие фигуры. Он старался впитать каждую деталь, словно опасался, что это его последний шанс увидеть молодого человека, который пересек Время. До него было совсем близко, рукой подать. Наконец Ясон ожил, выкрикнул распоряжения Илькавару и Тайрону и понесся вниз по заросшему колючками склону. Если он и заметил, что я бегу с ним, то ничего не сказал. Он выкинул меня из головы.