Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния - [22]

Но Подряников сурово предупредил:

— Поэтессе больше не наливайте, а то она стихи читать захочет.

И Кавелька тотчас откликнулась:

Я полукружием бровей

Сведу на нет мужскую хитрость.

Губной помадой на стекле

Вам напишу, кого люблю,

Губной помадой на стекле

Я напишу, чего хочу,

Когда от скуки дней кромешной

Зачну я страсть к самой себе.

Прагматики Иван и Саша засмеялись, оборвав стих.

— Дураки вы вонючие, — обиделась Кавелька и упала на землю. — У вас вместо души грязная тряпочка.

Ее подняли и вернули на место.

— Не думайте, что я пьяна от спирта, — твердила поэтесса, — я, как всегда, опьянела от стихов.

Но ей никто не верил, а Семенов развел костер, и, глядя на пламя, Сусанин загрустил и стал петь. Путаник пригласил на танец Марину, Подряников — Чертоватую, Кавелька заснула, упившись стихами и спиртом и положив голову на колени Сусанина.

— Я в траве поймал жука… — пел Адам, уставившись на головешки, и гладил Кавельку по голове, как маленькую девочку. Иван подсвистывал Сусанину, Семенов стучал в такт по пустой бутылке.

— Пламенем костра хочется умыться, — сказала Чертоватая.

— Попробуй, — предложил Подряников.

— Вот ведь как интересно получается, — сказал вдруг Адам, оборвав песню и танец. — Одна поговорка гласит: «Дурак учится на своих ошибках, умный — на чужих». А по другой поговорке: «Не боги горшки обжигают». Значит, ошибки делают все. Умных нет, одни дураки. — И он опять запел: — Без стрекала и сачка…

— Это вы правильно заметили, Адам Петрович, — Саша бросил Чертоватую и подсел к Сусанину. — Я как-то прочитал, будто бы при коммунизме основной работой займутся машины, а люди посвятят себя наукам и искусствам. Я хохотал до колик. Да у нас девять десятых не способны хоть к каким-то занятиям умственным трудом, а из них девять десятых не могут заниматься и рукоделием!.. Им все приходится организовывать насильно: работу, учебу, службу в армии, даже досуг!

— …И теперь моя рука, — пел без устали Сусанин.

— …Таких людей, по-моему, надо превратить в машины, потому что человек, который только и способен, что на работе выполнять под чьим-то руководством простейшие операции, а вечером — напиваться или долбить костяшками домино во дворе, должен быть лишен личной жизни. Она ему все равно не нужна. Такой человек, например, мой отец. Он не знает, что ему делать вне работы — командиры разбежались…

— …Вся в дерьме того жука, — допел Сусанин и посмотрел на Подряникова таким тупым взглядом, что того покоробило.

— Недостаток образования заведет вас в фашизм, юноша, — добавил Адам к первому куплету.

— Разве я не прав? — удивился Подряников.

— Нет, конечно. Правых субъектов вообще не существует в природе, — ответил Сусанин. — Вы смотрите на мир со своего пригорка, который кое-как накопали за двадцать пять лет из сворских сплетен и личной наблюдательности, поэтому и выдаете следствие за причину…

— А вы откуда смотрите?

— Я смотрю с холма, — сказал Сусанин, — и вижу, что людям нечем заниматься потому, что они не хотят ничем заниматься, предвидя безрезультатность своих занятий. Кроме горстки энтузиастов, вкалывающих полуподпольно. А почему?

— А почему мы должны еще что-то делать после работы? — спросила Чертоватая.

— Потому что труд до изнурения — это нормальное состояние человека, а ежедневная игра в домино или так называемая работа — хроническая болезнь, чреватая вырождением. Вот вы говорите, — обратился Сусанин к Подряникову, — что они все дураки, а я утверждаю, что их надо госпитализировать, и они поумнеют.

— Как же это будет выглядеть на практике? — спросил Семенов.

— Примеры и образцы нам даст история. Приглядитесь, почему вдруг отдельные страны резко вырывались вперед в своем развитии, создавая даже локальные цивилизации, и все сразу станет ясно.

— Почему? — спросил Подряников.

— Именно потому, что там госпитализировали часть населения: сажали всех — по вашей терминологии — дураков на корабль и давали пинка под корму. За счет Великой греческой колонизации вперед ушла античная Греция. В средние века Европа спасалась от лишних людей, сплавляя их в крестовые походы. На Америке вылезла сначала Испания, а потом — Англия. Америка тоже начала процветать, лишь освоив Западное побережье, а Россия — распахав Сибирь.

— Но сейчас-то переселить некуда! Разве в космос?

— Следовательно, нужно создать внутреннюю ситуацию, при которой дураки не терялись бы среди умных.

— То есть, нужно ставить дураков в такое положение, когда им необходимо было бы поумнеть?..

— …Чтобы мир тянул вперед на аркане и черепашьим шагом не маленький отряд энтузиастов, а все человечество, поделенное на такие отряды, — сказал Сусанин. — Жизнь в будущем я предвижу радужной. Люди из прихлебателей, которым ежедневно тычут в лицо, как много для них сделало государство, превратятся в свободных производителей, которые сами сошлют государство на принудительные работы. Наиболее умные будут создавать принципиально новые понятия и вещи, доселе не существовавшие, а остальные — с радостью доводить их до всеобщего пользования, делать, так сказать, понятия и вещи в коммунизме. Они и сегодня уже есть, но в минимуме: из понятий — одни материалы последнего съезда, а из вещей — соль, хлеб, конверты без марок да городской транспорт, который, кстати, с такой неохотой работает, что может быть занесен в этот реестр только условно.