Казус бессмертия - [7]

Глаза Ковальски подернулись влагой и он, замолчав, отхлебнул кофе. Шрабер сочувственно кашлянул и спросил:

– А как же вам удалось оказаться в Америке.

– Там жил брат бабушки. После войны он начал разыскивать свою сестру. В сорок седьмом году он нашел только моего отца. Он усыновил его и вывез в Штаты. Тогда еще можно было это сделать, не то, что сейчас… А вы, господин Шрабер, родились в Бразилии?

– Нет.

Чтобы не отвечать на массу глупых и ненужных вопросов, Пауль рассказал:

– Я родился и жил в Германии. Здоровье с детства было плохим, и меня не призвали в армию, поэтому работал простым электриком на одном из заводов Круппа. Но в сорок четвертом, в связи с положением на фронтах, забрали даже таких, как я. Пришлось воевать в рядах Вермахта. А куда было деваться? Те, кто не хотел защищать фатерлянд – жили недолго. Лагеря существовали не только для евреев. Немцев тоже немало погибло в них…

– Так вы сюда сбежали?

– Нет, молодой человек. В 1945 году я попал в плен к англичанам. Почти год пробыл в их лагере. Меня, как и массу других простых подневольных солдат, выпустили на свободу и не признали нацистским преступником. Фирма, которой владел мой отец, существовала только на бумаге, потому что она погибла вместе с родителями при бомбардировке Дрездена, когда большой город был уничтожен полностью за одну ночь. В разоренной Германии делать было нечего. Поэтому я эмигрировал в Южную Америку.

Ковальски понимающе покивал головой, залез рукой в брючный карман, вытащил из него небольшую картонную коробочку и, показав ее Паулю, поинтересовался:

– Вы, наверное, имеете отношение к фармацевтической компании «Шрабер-Медико»?

Шрабер вздрогнул и ответил:

– Я являюсь ее владельцем.

– Эти таблетки от кашля мне вчера дал доктор Муэлью, − сообщил журналист.

Пауль знал, что его фирма не поставляет свою продукцию в Бразилию. Настроение его стало резко ухудшаться.

– Вы, наверное, сами врач? – спросил Макс с интересом.

– Нет, − ответил Шрабер. – Это наследственное название. Фирма принадлежала моему отцу… Кстати, позвольте спросить, а что делаете здесь вы?

– О, − пряча пачку с таблетками в карман, со значением в голосе сказал Ковальски. – Я по заданию газеты направлен сюда с целью сделать репортаж. Вы когда-нибудь слышали о таком городке – Кандидо?

– Нет, − невозмутимо ответил Шрабер, и глаза его странно блеснули. – И чем же он знаменит.

– Представляете, говорят, что городок этот основан немецкими иммигрантами. Возможно, даже нацистскими преступниками!

– Правда? – удивился Пауль и отпил глоток уже остывшего кофе. – Никогда о таком не слышал. Хотя, Бразилия большая. Все может быть… И вы ищете таких преступников?

– Нет, этим занимается Интерпол. Здесь дело совсем в другом. Люди, посещавшие этот городок, рассказывают, что каждая пятая роженица там производит на свет близнецов. И все близнецы рождаются светловолосыми и голубоглазыми.

– Неужели? Прямо какой-то природный феномен.

– Как бы ни так! – Ковальски подпрыгнул на стуле от возбуждения. – Побывавшие там рассказывают, что в начале шестидесятых годов этот город еженедельно навещал некий таинственный немецкий доктор, который и занимался беременными женщинами…

– Постойте, постойте, − Пауль раздраженно фыркнул. – Я не сильно сведущ в этих вопросах, но даже мне понятно, что никакой доктор не сможет по своему хотению или умению сделать близнецов, да еще именно со светлыми волосами и голубыми глазами.

Макс рассмеялся. Его темно-карие глаза наполнились яркими искорками:

– Вы так думаете? Вы ошибаетесь.

– Почему?

Ковальски стал абсолютно серьезен. Он наклонился вперед и тихо сказал:

– Люди, видевшие этого доктора, впоследствии смогли опознать его по фотографиям. Это – Йозеф Шенгеле! Слышали про такого?

– Кто ж о нем не слышал? – Пауль усмехнулся. – Он был врачом в одном из концентрационных лагерей.

– Правильно. В лагере «Рахен», который находился на границе Германии и Польши. В нем было уничтожено около четырех миллионов человек. Шенгеле проводил опыты на живых людях. Причем – без анестезии. Основные направления его деятельности – генетика и евгеника. Он отбирал детей-близнецов и творил с ними все, что хотел. По официальным данным, из трех тысяч взятых для бесчеловечных опытов близнецов, в живых чудом осталось не более трехсот…

Шрабер поморщился и перебил:

– Так вы хотите сказать, что он научился штамповать близнецов, как рекламные плакаты, и использовал это умение в городе Кандидо?

Ковальски убежденно ответил:

– А почему нет? После войны Шенгеле исчез. Бумаг его не нашли.

– Послушайте, молодой человек… Даже самому Шенгеле не под силу сделать то, о чем вы говорите. Будь он хоть трижды гений!

– И тем не менее… – Не сдавался журналист.

– Вы собираетесь ехать туда?

– Да. Завтра же. Может, женщины прольют свет на эту тайну?

Шрабер подозвал официанта, расплатился за завтрак и свой кофе, после чего сказал:

– Вернетесь обратно, зайдите ко мне. Расскажете, что узнали. Я во все это, конечно, не верю, но все равно желаю вам удачи.

– Спасибо. Зайду непременно. До скорого свидания, – попрощался Макс.

Шрабер молча кивнул головой, встал, аккуратно задвинул стул и вышел из кафе. Он, не спеша, направился по тротуару в сторону океана.