Казнить Шарпея - [7]

Начальство с глухим раздражением воспринимало вольности Игнатова, считавшего, что душами людей должна заниматься партия, а не спецслужбы. Ему неоднократно указывали на то, что он избегает личного участия в профилактической работе с разрабатываемым контингентом.

Однажды Игнатов сам попросил о встрече с попавшим в поле зрения КГБ молодым человеком после того, как прочитал опубликованные в русскоязычном зарубежном издании стихи, в которых был нарисован шаржированный образ Генерального секретаря ЦК КПСС Константина Черненко.

К тому времени Генсек действительно выглядел ужасно! Принимая удостоверение депутата Верховного Совета СССР, он еле стоял на ногах и, казалось, вот-вот умрет на глазах у телезрителей всей страны. Игнатов, которого немощность власти самого вводила в глубокое раздражение, за умирающего Генсека, ставшего героем язвительного стихотворения, почему-то всерьез обиделся.

В специальной комнате, где в здании на Лубянке происходили подобные встречи, он увидел хрупкого патлатого юношу, который явно нервничал, хотя и пытался смотреть на генерала КГБ независимо и дерзко.

– Вы, кажется, поэт? – спросил Игнатов не здороваясь – и уже этим нарушил все инструкции, требовавшие в таких случаях располагать к себе собеседника и добиваться от него встречной искренности.

– Я? Да, поэт! А вы, кажется, генерал? – Парень не знал, чего ждать, и потому не очень понимал, как себя вести. – По какому, собственно, праву вы меня допрашиваете? – Он явно чувствовал себя неуютно и поэтому попробовал атаковать. – Я вообще мог бы не являться сюда по вашей повестке! Я не совершал ничего противозаконного!

Игнатов молча разглядывал юношу. Выдержав паузу по законам театрального искусства, он спокойно и буднично поинтересовался:

– Не стыдно?

Молодой человек растерялся.

– Не понял! Что вы себе позволяете?

– Вижу, что не стыдно. Героем себя числите! Борцом с режимом! Как там у вас: «Дряхлый старец, задыхаясь, не дает дышать стране». Я правильно цитирую?

– Это поэтический образ! У Пушкина тоже про царя...

– У Пушкина? – Игнатов резко встал со стула и двинул прямо на собеседника всю свою тренированную фигуру. Тот инстинктивно вскинул руки, как бы защищаясь. – У Пушкина, говорите? То есть ровней себя считаете Александру Сергеевичу? «Самовластительный злодей, тебя, твой трон...» Об этом речь? Так вот что я вам скажу! – Игнатов сделал еще шаг вперед и с ехидной доверительностью произнес: – Вы не Пушкин! Кстати, сам он эти свои строки называл «малообдуманными». А ваши стихи просто поганые! И по форме, и по сути!

Игнатов вернулся на место и спокойно, даже устало, сказал:

– Вы просто мелкий человечишка!

– Что-о-о? Вы не имеете права!.. – Патлатый сделал последнее усилие, чтобы сохранить видимость сопротивления.

– И говорить мне с вами противно! – брезгливо добавил Игнатов. – Вы не с режимом сражаетесь! Вы поиздевались над старым и очень больным человеком.

Игнатов движением белесых бровей остановил попытку юноши что-то возразить.

– Я тоже считаю, что обществу нужны перемены и новые лидеры, – продолжил он. – Только между мной и вами есть большая разница: вы глумитесь над страной, а я ей служу! Я говорю о ее проблемах с болью, а вы – с ненавистью. Мой вам совет. – Игнатов вновь встал и нагнулся поближе к уху собеседника. – Вали отсюда! – тихо произнес он.

– В каком смысле? – Патлатый приподнялся.

– В том самом, в авиационном. Сел на самолет – и прощай родина! Вы, я слышал, – перешел вновь на официальный тон Игнатов, – подали заявление на выезд в Израиль. Я помогу ускорить оформление документов!

Не дав собеседнику отреагировать, Игнатов вышел из комнаты, бросив на ходу подоспевшему помощнику:

– Помогите господину поэту. Через месяц жду вашего доклада о том, что сей субъект покинул пределы Советского Союза...

Вскоре после этой беседы Игнатов подготовил две записки: одну – покороче – на имя Генерального секретаря ЦК КПСС и другую – подлиннее – на имя Председателя КГБ, в которых утверждал, что в стране назревает мощный социально-экономический кризис.

Игнатов нарисовал сценарий неизбежного политического и экономического развала, если не будут предприняты экстренные и неординарные меры. Он предлагал способы всемерного укрепления и одновременно демократизации КПСС, которая должна была, по его мнению, выступить инициатором и инструментом крупномасштабных перемен.

Текст был по тем временам пугающе крамольным: контролируемый рынок, абсолютная свобода для мелкого предпринимательства, льготные условия для привлечения иностранного капитала, создание крупных научно-производственных государственных корпораций, применяющих новейшие технологии, постепенная реструктуризация нерентабельных и неконкурентоспособных производств – таковы были основные пункты его плана.

В начале февраля 1985 года, через неделю после отправки записки, Игнатова пригласили к начальству, устроили головомойку и объявили неполное служебное соответствие. Правда, вскоре за него неожиданно заступился помощник нового, только что избранного Генерального секретаря ЦК – сам в прошлом чекист, который нашел записку не лишенной здравых идей.