Казнь за разглашение - [53]

— Что за чертовщина? — воскликнул Берестов. — Вчера вот в этом месте торчала пуля. Я сам видел!

Капитан переступил с ноги на ногу и, усмехнувшись в усы, предположил:

— Может, в вас стреляли у другой прокуратуры?

— Да нет! Что вы? Именно у этой! Вы что, меня за сумасшедшего держите?

Берестов на всякий случай метнул взгляд на вывеску, затем растерянно осмотрел улицу. Белый «опель» рванул вверх по улице, затем завернул налево, в соседний переулок, а Берестов сиганул вниз, затем завернул направо в параллельный переулок.

— Как же так? Ничего не понимаю, — пробормотал Леонид, в тысячный раз осматривая стену.

— Бывает, — скептично ответил капитан. — Поехали!

Он направился к машине, а Берестов присел на корточки у стены и стал осматривать асфальт. Только на нем не было ни единой соринки. Леонид поднялся и с понурой головой поплелся к машине, соображая, что, если вскроется, что он применил газовое оружие, на которое у него нет разрешения, могут припаять срок. Однако, действительно, не перепутал ли он прокуратуру?

Когда Леонид садился в машину, капитан с водителем давили улыбки. Водитель тут же тронулся с места, не проронив ни звука. Берестов тоже молчал, потому что любое его слово в данную минуту звучало бы глупо.

Неожиданно на соседней улице Берестов увидел рабочих, обкладывающих гранитом основание какого-то трехэтажного особняка. Он подскочил на сиденье и радостно крикнул:

— Шеф, тормози!

Шеф с капитаном переглянулись, и машина остановилась. Берестов выпрыгнул из автомобиля и понесся к гранитчикам.

— Здорово, мужики! — поприветствовал он их. — Я из милиции! Мне нужна ваша профессиональная консультация.

Мужики неохотно повернули к нему головы.

— Можно ли заделать дыру в полированной гранитной стене, да так, чтобы это было незаметно?

— Элементарно! — ответил один из них. — Тебе нужно заделать?

— А как ты заделаешь? Полностью заменишь плиту?

— Естественно.

— И сколько на это уйдет времени?

— Часа полтора уйдет! Добросовестная работа требует времени! Можно заделать и за минуту, но качество уже будет не то.

— А как за минуту?

— Гранитной замазкой. Но это халтура. Ее проткнешь карандашом!

— А смотреться будет как монолитный гранит?

— Смотреться-то будет, но качества не будет. Сегодня два клоуна замазывали что-то на прокуратуре, а какой толк? Через месяц отвалится!

— Вы их знаете, тех, кто замазывал?

— На черта они нам сдались?

Берестов пулей помчался обратно в машину.

Однако ни у капитана Батурина, ни у его водителя перспектива простукать и расковырять гранитное основание прокуратуры энтузиазма не вызвала. Батурин сказал, что на это нужна санкция прокурора. Но вряд ли он её даст без веских оснований.

— Как это без веских? — оскорбился Берестов. — Вы что же, мне не верите?

— Я-то верю. Прокурор не поверит! — иронично вздохнул капитан. — Вам надо как минимум найти двух свидетелей, которые бы подтвердили, что в вас стреляли. И потом, у нас нет вашего письменного заявления. На основании чего мы должны уродовать стены прокуратуры?

«А ведь точно, — нахмурился журналист. — За этой суматохой я так и не написал заявления ни в милицию, ни в прокуратуру. Допустим, напишу, но где потом найду двух свидетелей, которые подтвердят, что в меня стреляли?»

Нельзя сказать, что улица вчера была пуста. Люди были. Но те, что проходили мимо прокуратуры в тот момент, не обратили на выстрел никакого внимания. Нет, кажется, какая-то женщина средних лет с двумя тяжелыми авоськами оглянулась на хлопок, который раздался из белого «опеля», оглянулась и прибавила шаг. А мужчина в очках и соломенной шляпе, с солидным кейсом в руках проскочил между ним и иномаркой и даже не повернул головы, хотя прекрасно видел, что происходит. Да, ещё какой-то мальчишка лет десяти, услышав выстрел, остановился и вылупился на Берестова. Но тут же откуда-то выскочила мамаша, схватила его за руку и увела. А потом Берестов понесся вниз по улице, и здесь он может дать руку на отсечение, что за все время пути он не встретил ни одного прохожего.

Когда они подъехали к ОВД, капитан спросил, будет ли он писать заявление по поводу покушения.

— Буду, — буркнул Берестов и вылез из машины.

После того как заявление было написано, Берестов поинтересовался:

— Как вы узнали, что Климентьеву убили?

— Почему убили? — пожал плечами капитан. — Она умерла от острой сердечной недостаточности. Сегодня пришло заключение.

От такой новости у Берестова отпала челюсть. С минуту он ошеломленно смотрел на капитана, не в состоянии вымолвить ни одного слова, наконец, сделав глотательное движение, произнес:

— Ну хорошо. Умерла так умерла. Но кто вас проинформировал, что Климентьева скончалась?

— Нам сообщила «скорая помощь». Все очень просто. Климентьевой стало плохо с сердцем, и она вызвала «неотложку». «Неотложка» приехала, а она уже скончалась. Вот они нам и позвонили.

— Но кто открыл им квартиру?

— Она была открытой…

Берестов качнул головой и, не произнеся ни звука, направился к выходу. Подозрение, что это все одна шайка, теперь переросло в твердую уверенность. Зря он оставил им заявление. Не будут они расследовать. Не будут…

Журналист доехал на метро до Кузьминок, затем на автобусе до таксопарка и в чрезвычайной задумчивости поплелся по тротуару к своему дому мимо желтого здания автосервиса. Неожиданно он оглянулся и вздрогнул. На него беззвучно мчалась иномарка. Берестов метнулся в сторону, а иномарка, поравнявшись с ним, вдруг резко остановилась. За рулем сидел усатый кавказец с бритой головой и красными глазами. Кажется, он был подшофе. Берестов сжал кулаки.