Казнь Николая Гумилева. Разгадка трагедии - [22]

. "Заводы все закрыты, чтобы не было голодных беспорядков, — записывал в эти дни в своем дневнике МА Кузмин. — <…> Арестовывают по городу все каких-то старух"[106]. Разумеется, ни жене, ни Т. Б. Лозинской, ни другим знакомым объяснять причины своего неожиданного решения относительно Лены Гумилев не мог. Анна Николаевна, не предполагавшая, насколько некстати случился ее внезапный переезд в Петроград, была растеряна и расстроена. "Вчера в Доме Искусств увидел Гумилева с какой-то бледной и запутанной женщиной, — отметил 24 мая 1921 года в своем дневнике К. И. Чуковский. — Оказалось, что это его жена Анна Николаевна, урожд<енная> Энгельгардт <…> Гумилев обращается с ней деспотически. <…> Он выписал ее сюда и приказал ей отдать девочку в приют, в Парголово. Она — из безотчетного страха перед ним — подчинилась. <…> Пугливо поглядывая на Гумилева, она говорила: — Не правда ли, девочке там будет хорошо? Даже лучше, чем дома? Ей там позволили брать с собой в постель хлеб… У нее есть такая дурная привычка: брать с собой в постель хлеб… очень дурная привычка… потом там воздух… а я буду приезжать… Не правда ли, Коля, я буду к ней приезжать…"[107].

30 мая 1921 года при попытке перейти финскую границу был убит руководитель Петроградской боевой организации Ю. П. Герман (Голубь), а 5 июня — арестован непосредственный "конспиративный начальник" Гумилева профессор В. Н. Таганцев.

Но Гумилева в это время в городе уже не было! 3 июня поэт, вместе со своим новым другом, флаг-секретарем командующего Военно-морскими силами РСФСР вице-адмирала А. В. Немитца Владимиром Александровичем Павловым, отбыл из Петербурга в Москву, где оба присоединились к свите адмирала, отправлявшегося в инспекционную поездку в Крым[108]. Квартира на Преображенской была пуста (и очищена от всей "ненужной" документации), пуста была и комната в Доме Искусств: Анна Николаевна на время отсутствия мужа перебралась к родителям (Эртелев переулок, 14). Леночка Гумилева бегала среди фабричных детишек под надежным крылом Лозинских на даче в Парголове, а Лева Гумилев так и продолжал жить с бабушкой в удаленном Бежецке.

Весь июнь Гумилев, вместе со штабом Немитца, расквартированном в вагоне адмиральского поезда, проводит в Севастополе. Здесь он прочел три лекции о поэзии, нанес визит бывшей теще И. Э. Горенко, познакомился с лейтенантом С. А. Колбасьевым (в недалеком будущем — выдающимся писателем-маринистом) и, пользуясь случаем, издал в военной типографии сборник стихов "Шатер" — свою последнюю прижизненную книгу. На флагманском миноносце, вместе с Павловым и Колбасьевым, поэт участвовал в инспекционных поездках вице-адмирала, в частности — в Феодосию, где он в портовой конторе неожиданно встретился и помирился со своим давним "заклятым другом" М. А. Волошиным[109]. В конце месяца штабной поезд Немитца отбыл из Севастополя в Ростов-на-Дону[110], а оттуда — в Москву, куда прибыл 2 июля 1921 года.

Начало "московских дней" (2–6 июля) подробно описано в воспоминаниях поэтессы О. А. Мочаловой (ставшей героиней мимолетного любовного романа поэта). О. А. Мочалова, случайно встретившая Гумилева в кафе "Домино" (Тверская улица, 18) и на два последующих дня ставшая его спутницей в прогулках по Москве, помимо рассказа о собственно "любовной истории"[111] приводит в воспоминаниях многочисленные высказывания, ярко передающие настроение поэта после путешествия по разрушенной Гражданской войной южной России и перед возвращением в "послекронштадтский", "нэповский" Петроград:

— Что делать дальше? Стать ученым, литературоведом, археологом, переводчиком. Нельзя — только писать стихи…[112]

Описывает Мочалова и прием у бывшего хозяина арт-кабаре "Бродячая собака" Б. К. Пронина в его московской квартире в доме № 9 по Крестовоздвиженскому переулку, где, помимо Гумилева был <Федор> Сологуб, тихий и затягивающий в омут своей тишины"[113]. После этого между Гумилевым и Мочаловой произошла ссора, и она не пошла на его творческий вечер в московском Союзе поэтов, который состоялся на следующий день, 5 июля. Однако этот вечер подробно описан И. В. Одоевцевой (которая, правда, ошибочно называет его "вечером во Дворце Искусств"), По ее свидетельству, Гумилев читал стихотворения "Душа и тело", "Молитва мастеров", "Перстень", "Либерия", "Персидская миниатюра":

Когда я кончу; наконец,

Игру в cache-cache со смертью хмурой,

То сделает меня Творец

Персидскою миниатюрой.

Особого успеха у весьма малочисленной и в основном имажинистской аудитории Гумилев не имел. Зато после завершения вечера произошла фантастическая встреча, упоминание о которой имеется в стихотворении "Мои читатели":

Человек, среди толпы народа

Застреливший императорского посла,

Подошел пожать мне руку,

Поблагодарить за мои стихи.

Этим человеком был Яков Григорьевич Блюмкин, левый эсер, заведовавший в 1918 году секретным отделом по борьбе с контрреволюцией ВЧК, в прошлом — убийца германского посла графа Мирбаха (что послужило сигналом к началу восстания левых эсеров), а в недалеком будущем — невольный соучастник убийства С. А. Есенина в гостинице "Англетер".