Казнь на Вестминстерском мосту - [49]

Шарлотта встала из-за кухонного стола, сунула письмо в карман фартука и принялась за дела. Уже весна: надо провести генеральную уборку и обновить все, что возможно. У нее есть идея насчет новых штор на лестничной площадке.

Питт отправился в Вестминстерский дворец, в палату общин, и попросил разрешения пройти в кабинет Этериджа и изучить находящиеся там бумаги на предмет поиска писем и документов, которые могли иметь отношение к Уильяму или Флоренс. Он также хотел выяснить, был ли у Этериджа кабинет в его избирательном округе — ведь там тоже могла храниться корреспонденция или записи, имеющие отношение к делу.

Младший клерк в сорочке с торчащими в разные стороны жесткими уголками воротника и в пенсне в золотой оправе с сомнением оглядел его.

— Что-то не припомню эту фамилию. А с чем она связана? Мистер Этеридж получал заявления от многих избирателей и занимался делами разной направленности.

— Опека над ребенком.

— Есть простой закон, который решает подобные вопросы. — Клерк посмотрел на инспектора поверх пенсне. — Думаю, мистер Этеридж наверняка ответил мистеру или миссис Айвори и сообщил им о существовании такого закона. У нас есть записи только об этом, если мы вообще его регистрировали. Место ограничено, мы не можем вечно хранить тут заявления по разным пустякам.

— Опека над ребенком — не пустяк! — заявил Томас, с трудом контролируя свою ярость. — Если вы не можете найти нужные мне документы, я пришлю сюда людей, и они перероют здесь все, пока не найдут их или не убедятся, что их здесь нет. А потом я поеду в Линкольншир.

Мужчина слегка порозовел, но от негодования, а не от смущения.

— Вы забываетесь, инспектор! У вас нет мандата на то, чтобы рыться в бумагах мистера Этериджа!

— Тогда найдите мне все, что имеет отношение к Уильяму и Флоренс Айвори, — отрезал Питт. — Полагаю, вы уже сделали для себя вывод, что это может быть связано с убийством.

Чиновник поджал губы, резко повернулся и пошел прочь по коридору. Томас поспешил за ним. Они вошли в кабинет, который Этеридж делил с другим депутатом парламента, и чиновник что-то тихо сказал более молодому клерку, стоявшему у шкафа с папками. Тот с тревогой посмотрел на Питта.

— Айвори? — Он был явно озадачен. — Я такого не припомню. От какой даты заявление?

Питт сообразил, что он этого не знает — не спросил. Глупая оплошность, конечно, и сейчас поздно уточнять.

— Не знаю, — ответил он как можно более холодно. — Начинайте с сегодняшней и двигайтесь назад.

Клерк уставился на него так, будто он был рыбой, ожившей на блюде, затем повернулся к шкафу и принялся искать, перебирая пальцами папки.

Чиновник, приведший Питта, вздохнул, извинился, и через секунду его шаги стали быстро удаляться по коридору. Томас стоял и ждал.

Поиски заняли гораздо меньше времени, чем он предполагал. Через пять минут клерк вытащил тоненькую папочку, достал оттуда одно письмо и с гримасой отвращения выставил его перед собой.

— Вот, сэр, копия одного письма от мистера Этериджа к миссис Флоренс Айвори, датированное четвертым января восемьдесят шестого года. — Он протянул письмо Питту. — Хотя я не понимаю, какой интерес оно может представлять для полиции.

Питт прочитал:

Дорогая миссис Айвори!

Я сожалею о вашем вполне ожидаемом поражении в вопросе с вашей дочерью, но решение уже принято, и я, боюсь, не смогу в дальнейшем продолжать с вами переписку по данному вопросу.

Уверен, со временем вы поймете, что все было сделано ради интересов ребенка; вы, как ее мать, должны оценить это по достоинству.

Искренне ваш,

Вивиан Этеридж, Д. П.

— И это все? Не может быть! — безапелляционно заявил Питт. — Ведь совершенно очевидно, что это конец довольно длительной переписки! Где остальное?

— Это все, что у меня есть, — фыркнув, ответил клерк. — Как я понимаю, этот вопрос имеет отношение к избирательному округу. Предположу, что все остальное в Линкольншире.

— Тогда дайте мне адрес в Линкольншире, — потребовал Томас. — Я поеду туда и буду искать там.

Клерк с видом великомученика накорябал несколько строчек на клочке бумаги и протянул его инспектору. Тот поблагодарил его и ушел.

Вернувшись на Боу-стрит, он поспешил к кабинету Мики Драммонда и постучал в дверь.

— Входите! — Драммонд поднял голову от стопки бумаг. Судя по выражению его лица, он испытал облегчение, когда увидел, что это Питт, а не кто-то другой. — Есть новости? Чем дольше мы будем рассматривать известные нам анархистские группы, тем меньше вероятность что-то найти.

— Да, сэр. — Томас без приглашения сел; он был слишком занят другими размышлениями, чтобы задумываться о субординации. — Похоже, Этеридж пообещал жительнице своего избирательного округа помочь с опекой над ребенком, а потом переметнулся на сторону отца. Она потеряла ребенка и страшно переживает из-за этого. Она призналась, что бывают ситуации, когда несправедливость можно исправить только насилием. Все свидетельствует о том, что Этеридж предал ее. Однако она отрицает, что убила его.

— Но вы считаете, что она все-таки убила? — Драммонд сразу же разглядел мотив, и на его лице отразилась радость от того, что впереди забрезжило раскрытие. К этому предположению его подтолкнуло и мрачное настроение Питта, его гнев — правда, направленный не на женщину.