Казнь Дамьена - [6]

– Идемте, мой мальчик!

Я последовал за ним вниз по ступенькам, через двор в парк. Сжимая книгу, он схватил меня за руку и начал:

– Вы любите ее? Очень сально? Очень сильно, мой мальчик? – он не ждал ответа. – Не нужно слов! Я тоже любил ее н, может, даже сильнее, чем вы. Я был в два раза старше вас. Я говорю вам все это не ради леди Синтии – ради вас самих!

Он замолчал, повел меня по аллее и потом свернул налево, на небольшую тропинку. Под старыми вязами стояла скамейка. Он опустился на нее и движением руки предложил мне сесть рядом с ним, потом поднял руку и указал вверх:

– Взгляните! Бон она стоит. Я поднял голову и посмотрел гуда, куда он указывал. В окне стояла леди Синтия.

– Ода заметит нас, – сказал я.

Сэр Оливер громко рассмеялся.

– Нет, она нас не заметит. Даже если бы здесь сидела целая сотня людей, она бы ничего не увидела и не услышала! Она видит лишь эту книгу, она слышит ее и больше ничего! Он сжал своими сильными руками томик так, будто хотел его раздавить, и сунул книгу мне в руки.

– Жестоко показывать ее вам, мой бедный мальчик, очень жестоко, я знаю. Но я должен сделать это ради вас. Читайте!

Я открыл книгу. В ней было всего несколько страниц из плотной, самодельной бумаги. Текст был не отпечатан, а написан от руки, и я узнал почерк леди Синтии.

Я прочитал:

«КАЗНЬ РОБЕРА ФРАНСУА ДАМЬЕНА

НА ГРЕВСКОЙ ПЛОЩАДИ В ПАРИЖЕ

28 МАЯ, 1757 ГОДА

ПО СВИДЕТЕЛЬСТВУ ОЧЕВИДЦА ГЕРЦОГА ДЕ КРУА»

Буквы запрыгали у меня перед глазами. Какое, какое отношение это имело к женщине, стоявшей у окна? Я не мог разобрать ни слова. Книга выпала у меня из рук. Сэр Оливер поднял ее и стал читать громким голосом: «По свидетельству очевидца герцога де Круа…»

Я встал. Что-то заставило меня сделать это. Мне захотелось улететь, спрятаться, как раненому зверю, в густом кустарнике, но сильная рука сэра Оливера удержала меня. Безжалостный голос продолжал звучать у меня в ушах:

«Робер Дамьен, который 5 января 1757 года в Версале совершил покушение на жизнь Его Августейшего Величества Короля Франции Людовика XV и нанес ему кинжалом рану в левый бок, был приговорен во искупление своей вины к казни в день 28 мая 1757 года.

Ему был вынесен такой же приговор, что и убийце короля Генриха IV Франсуа Равальяку 17 мая 1610 года.

Утром в день казни Дамьена вздернули на дыбу. С его рук, бедер и икр раскаленными докрасна крючьями содрали кожу и стали лить в раны расплавленный свинец, кипящее масло и горящую смолу, перемешанную с воском и серой. В три часа дня преступника, который отличался отменным телосложением, доставили в Нотрдамский собор, а оттуда на Гревскую площадь. Улицы были забиты толпой, которая ни поддерживала, ни осуждала преступника. Аристократия, разодетая, как на праздник, – элегантные дамы и благородные господа – собрались у окон. Дамы, поигрывая веерами, держали наготове нюхательную соль на случай обморока. В полчетвертого грандиозное зрелище началось. В центре площади был сооружен помост, на котором и собирался встретить смерть Дамьен. Вместе с ним на помост поднялись палач со своими подручными и два отца-исповедника. Но этот громадный человек не выдал своего страха, а лишь выразил желание поскорее умереть.

Шесть помощников палача приковали его тело железными обручами и цепями к доскам, чтобы он не мог даже пошевельнуться. Потом его руку стали медленно выжигать серой, пока Дамьен не издал ужасный вопль. Было заметно, что, пока горела его рука, волосы у него стояли дыбом. После этого с его рук, ног и груди раскаленными докрасна крючьями были содраны большие куски живой плоти. В свежие раны налили жидкого свинца и кипящего масла. Весь воздух на площади был отравлен запахом жженой плоти. Потом вокруг его предплечий, бедер, запястий и лодыжек были обвязаны крепкие веревки, в которые впрягли четырех сильных лошадей, по одной у каждого угла помоста. Взвивался кнут, и лошади рвались вперед. Предполагалось, что они разорвут несчастного на части. Целый час лошадей пришпоривали и стегали, но им никак не удавалось оторвать хотя бы одну ногу или руку. Удары кнута и крики палачей заглушались душераздирающими воплями человека, испытывавшего страшные мучения.

Добавили еще лошадей, и их всех стегали кнутом. Крики Дамьена переросли в безумный рев. Наконец, палачи получили разрешение судей, присутствовавших на казни, раздробить преступнику суставы, чтобы облегчить работу лошадям. Дамьен приподнял голову, чтобы посмотреть, что с ним делают, но не издал ни звука, пока ему дробили суставы. Он повернул лицо к распятию, которое держали возле него, и поцеловал его, а два священника в это время призывали его покаяться. Потом на лошадей опять обрушились удары кнута, и через полтора часа после начала казни они, наконец, смогли оторвать его левую ногу.

Люди на площади и аристократы в окнах захлопали в ладони. Казнь продолжалась…

Когда была оторвана правая нога, Дамьен начал бешено кричать. Ему раздробили плечевые суставы, и кнут опять взвился в воздух. Когда отделилась правая рука, крики несчастного стали слабеть. Его голова начала клониться назад, но лишь только когда была оторвана правая рука, она поникла полностью. На помосте остался пульсирующий обрубок с головой, волосы на которой побелели. Но эта голова и тело все еще жили.