Казнь через помилование, или Фантом - [8]

Погасла третья лампочка.

Господи! Теперь я совершенно точно знал: Паола и дети на корабле. О ужас!

Вспыхнули сразу же два угла экрана: это взорвались два истребителя дарков подряд. Боже, почему эскорт землян не попадёт в корабль, на котором нахожусь я?! Тогда бы весь этот ужас мигом окончился...

Странное дело: в фильмах во время демонстрации сцен космической войны все взрывы непременно озвучиваются. Почему? Ведь на самом деле всё происходит абсолютно бесшумно - в космосе нет атмосферы, следовательно, не может быть и звуков.

Погасла четвёртая лампочка!!!

Изображение "Голден Глории" заняло уже пол-экрана, тем не менее его заслонило лицо Сплинта. Мой мальчик сказал: "Спаси всех, папа. Ведь ты можешь спасти. А я буду гордиться тобой".

И я до боли в пальцах надавил кнопку на рукоятке рычага.

Последний огонёк так и остался гореть на табло.

Все вокруг вздрогнуло, от верхней части экрана к центру протянулся ослепительно сияющий луч.

Это напоминало кошмарный сон: лучевой шнур распорол обшивку лайнера, словно нож рыбье брюхо. Вероятно, наводчик знал некую "особую точку", так как корабль взорвался, от продольной отделилась поперечная кольцевая трещина, и корпус судна раскололся пополам. Развороченная хвостовая часть, гонимая продолжавшими действовать рабочими двигателями, развернулась налево и вниз, прошила стену туннеля и исчезла за ней, лишь ярко-зелёные эллиптические волны побежали в оба конца шевелящейся трубы! А носовая часть проплыла над нами, и вместе с воздухом из неё выпадали какие-то обломки... и совсем маленькие, такие крохотные фигурки! Люди. Они бессмысленно дёргали ручками, ножками и головками, извивались, корчились, а затем переставали корчиться, извиваться и дёргаться и плыли в пространстве такие же мёртвые и застывшие, как обломки корабля вокруг них.

И знаете, мне показалось, что я ясно увидел среди них всех своих, как вижу вот сейчас вогнутую чашу гигантского стадиона и приготовления к казни! Паола держала на руках крошку Дори. Она с укором кивала головой, словно говоря: "Как ты мог, Деми?.." И, несмотря на столь откровенно осуждающий жест, в её глазах читалось понимание, от чего мне даже стало немного легче. Мук спрятал руки в рукава курточки, дрожал и хныкал: "Мне холодно, папа... и больно!" А потом раздулся, как мыльный пузырь, и тоже лопнул. Только, понятно, без дыма, искр и огня. Вообще они все там лопались, возможно, просто я заметил это явственнее, наблюдая за Муком. Зато Сплинт меня не подвёл! Мальчик в самом деле улыбался по самые уши, махал рукой и кричал: "Я горжусь тобой! Ты смог, папочка! теперь они тебе поверят". Так он и поплыл дальше - ледяной мумией, не переставая улыбаться даже мёртвым...

- Однако, вы едва не опоздали с выстрелом, Демин. Советую в следующий раз быть порасторопнее, - сказал у меня над ухом дарк. Совершенно обезумевший, я посмотрел на него, на табло с одиноким огоньком. Провёл высвобожденной от захвата рукой по волосам, помахал перед глазами. Я видел всё это, ощущал - и вместе с тем не видел. И не ощущал. Я вообще ничего в это время не воспринимал. Да и стал ничем. И прилежно поспешил закрепить данный статус. Девять остальных кораблей я уничтожил не колеблясь, в первую же секунду после команды. Дарк был вполне доволен.

Наконец, проведя в плену месяц, я был снабжён наиподробнейшими инструкциями и одиннадцатью записями компромата. После несколько даже задушевной прощальной беседы с целой группой дарков (мой оказался там лишь мелкой сошкой) был тайно высажен на седьмой планете Альдебарана. Как и прежде, я находился в странном полусонно-полуслепом состоянии, похожем на сомнамбулизм. И словно направляемая чужой волей сомнамбула (или запрограммированный заранее робот, это уже кому как нравится) прежде всего направился на местную базу Легиона и попросил немедленно доставить меня в ближайший филиал контрразведки.

4

Вся агентурная сеть дарков была ликвидирована в течение шестидесяти восьми часов. Собственно, хватило бы и тридцати шести. Просто три рядовых агента и "десятник", завербованные уже после меня, прибыли к местам назначения на сутки позже, чем я. Поэтому операция чуть-чуть затянулась. Никто не ожидал такого быстрого и столь полного провала, ни наши, ни тем более дарки. А дело было как всегда в маленьком пустячке. То есть и не в пустячке совсем, если хорошенько разобраться. Здесь помогло именно избранное дарками средство, призванное обуздывать и сдерживать: компромат.

Сеть резидентов была построена с математической точностью: главный агент (то есть я) получал информацию от десяти "сотников", каждый из них общался с десятью "десятниками", а каждый "десятник" в свою очередь - с десятью рядовыми агентами. В общей сложности тысяча сто одиннадцать мужчин. У каждого начальника имелось по десять записей компрометирующего материала на непосредственный подчинённый. (У меня было одиннадцать записей только потому, что одиннадцатая касалась новенького "десятника", этот компромат я должен был передать соответствующему "сотнику", подчинённому мне.)

Так было сделано для того, чтобы в случае отказа подчиниться начальник мог оперативно приструнить непокорного агента. И поскольку главный резидент передал в контрразведку записи на десять "сотников", легионеры очень быстро получили с помощью найденного у них компромата доступ к ста "десятникам". Таким же образом была арестована тысяча рядовых коллаборационистов. Получается, я сыграл роль камня, сорвавшегося с вершины и вызывавшего лавину... И теперь, оглядываясь на прошлое, могу без ложной скромности отметить: как раз благодаря мне для человечества всё кончилось счастливо. Ведь до моего появления контрразведка никакими внешними усилиями не смогла раскрыть ни единого рядового агента! У всех нас были настолько отточенные "легенды", что "раскусить" хотя бы одного не удалось бы и за тысячу лет!