Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма - [4]

Срезанные с факса электрические провода были завязаны петлями вокруг моих кистей и лодыжек. Базз выполнил эту операцию со знанием дела, как специалист, не потратив зря ни времени, ни проводов.

«Интересно, как часто ему приходилось заниматься этим делом раньше? И вообще, что это за способ зарабатывать себе на жизнь?» – подумал я.

Казалось, все на Украине занимались воровством, чтобы выжить. Впрочем, воровство не являлось каким-то общим для всех славян врожденным пороком. Просто это был способ выживания в системе, где все гайки были закручены до предела. Рабочие, не получавшие заработную плату на государственных предприятиях, разворовывали готовую продукцию прямо со сборочных конвейеров. Менеджеры и руководители среднего звена крали уже целые партии готовой продукции, а государственные чиновники, наблюдавшие за производством, нагло захватывали фабрики и заводы. Экономика страны представляла собой некий порочный круг обирания народа, что, в известном смысле, поощрялось популярным тезисом коммунистического учения о том, что государственная собственность в стране принадлежит всем и каждому, а не какому-то одному владельцу. На практике это означало: государственная собственность существует для того, чтобы каждый мог ее грабить. Когда мне понадобилось отремонтировать телефонную проводку, хозяин квартиры, чтобы быстрее услужить мне, отрезал нужный кусок провода от телефона соседа. В свою очередь, сосед тоже куда-то пошел и отрезал кусок провода для себя. Жизнь целого народа в условиях дефицита товаров и продуктов в течение семидесяти лет под воздействием коммунистической идеологии привела к тому, что всеобщее воровство стало своего рода национальным рефлексом на все это. Отличие состояло только в размере незаконных доходов, который зависел от должности и положения, которое занимал человек в промышленности, политике или в криминальной структуре.

– Ну ладно, – пробурчал Базз, который, как я подозревал, не был новичком в воровских делах, но, должно быть, трудился на этом поприще где-то в низовых структурах преступников, если его заинтересовала мелкая рыбешка вроде меня. – Давай-ка немного поболтаем.

Не стоит и говорить, какой должна была стать тема нашей беседы.

– Где деньги? – конкретно начал Базз.

– В моем бумажнике, – ответил я.

У меня было несколько миллионов карбованцев в небольшом бумажнике – меньше ста американских долларов по тогдашнему курсу обмена валют.

Злополучная украинская валюта была введена в 1992 году, после изъятия из обращения советского рубля, и при этом так быстро подверглась девальвации, что купюрами малого достоинства стали часто пользоваться в качестве почтовых уведомлений. Дошло до того, что во время кризиса с туалетной бумагой в 1994 году их стали использовать совсем по другому назначению.

Базз открыл мой бумажник и насмешливо фыркнул. Сумма, которая там находилась, равнялась примерно двухмесячной зарплате украинского нейрохирурга или стоимости двух порций коньяка в новом казино «Речной корабль» у пирса в старом порту, куда обычно заходили бандиты.

– Не шути со мной, ты, дерьмо! – сказал Базз и ударил меня кулаком по затылку.

Удар несколько секунд отдавался дрожью в голове, но повреждений не было. Я был слишком напуган, чтобы чувствовать боль.

– Где ты хранишь свои доллары? – продолжал Базз.

Как и большинство украинцев, Базз с презрением относился к бумажным деньгам Украины. Люди предпочитали держать свои сбережения в долларах США. После окончания советской эры контроля за ценами в 1992 году ежегодная инфляция в Украине достигла десяти тысяч процентов и быстро обесценила все накопления миллионов граждан. То, что не поглотила инфляция, съело правительство своими безумными денежными реформами. Газеты имели обыкновение печатать правительственные сообщения типа: «100-рублевые банкноты изымаются из денежного обращения». Подобное заявление было просто ударом для людей, имевших сбережения в сотнях.

Базз, как и остальные его соотечественники, очевидно, тоже не доверял банкам и вообще слабо разбирался в их деятельности. В конце концов, банки в посткоммунистической Украине стали первыми объектами внимания со стороны мафии, и вскоре в банковской сфере появилась новая тенденция – обанкрочивание банка после получения им крупных вложений. Так, буквально на следующий день частный банк, управляемый одним из членов парламента, закрыл свои двери после того, как получил из Германии взнос в размере двухсот миллионов немецких марок, предназначенных для выплаты компенсаций за рабский труд украинцам, угнанным во время войны в нацистские трудовые лагеря. Получив такой рекордный урок недоверия к банковской системе, почти все украинцы сделали для себя выводы и стали хранить свою наличность под матрацем или под досками пола.

Теперь Базз захотел узнать, где же все-таки расположен мой тайник с деньгами. Ответ, что деньги хранятся в Канадском Королевском банке, показался бы ему неестественным и притянутым за уши.

– Здесь у меня долларов нет. Я говорю правду. Правду! – умолял я, но мой слабый русский быстро иссяк, к горлу подступила горечь.