Казино изнутри. Игорный бизнес Москвы. От расцвета до заката. 1991-2009 - [17]

Однажды вечером Мазист пришел поздно, когда игра была в самом разгаре. Выполнив обязательный приветственный церемониал, он присел за стол к своим знакомым: Перцу, Боксеру и их товарищам. Небольшие ставки, алкоголь, начавший понемногу всех раззадоривать, дружественные отношения между участниками процесса — все способствовало созданию веселой расслабленной обстановки за столом. Дилером был Максим. В одной из раздач он открыл себе неплохую игру и с высоты своего роста начал собирать проигрышные ставки. Тут же последовали колкие высказывания игроков, но Макс упорно делал вид, что все высказывания не о нем и его не касаются. И тут свой вопрос задал Мазист:

— Макс, а какой у тебя рост? (Тогда еще на груди у дилеров не висели беджики (таблички) с именами, но постоянные игроки знали многих дилеров по именам.)

— Два ноль два, — ответил Макс.

Тогда Мазист позвонил в колокольчик, который стоял на каждом столе и использовался для привлечения внимания официанток. Когда девушка подошла, он сказал:

— Неси штангенциркуль, мы будем его измерять!

Весь стол взорвался дружным смехом. Не успели еще успокоиться самые эмоциональные, как Мазист позвонил в колокольчик и, когда подошла еще раз та же официантка, спросил у Макса:

— А какой у тебя вес?

Тот назвал какую-то цифру, на что Мазист, обращаясь уже к официантке, сказал:

— Неси безмен, мы будем его взвешивать!

Дружный хохот пронесся уже по всему казино. Те, кто переваривал первую шутку про штангенциркуль, не успев отсмеяться, захлебнулись новой волной смеха, те же, кто только начал прислушиваться к происходящему за тем столом, от неожиданности речевого поворота даже прослезились.

У Владимира была своя квалификация игровых столов: рулетку он называл «вольными упражнениями», покер — «обязательной программой», блек-джек не имел определенного названия, потому что Мазист крайне редко обнаруживал себя за столом для этой игры, а если и обнаруживал, то в основном в качестве зрителя. Последовательность менялась «по мнению»: если «было мнение» начать с вольных упражнений, то заканчивалась игра на покере. И наоборот. Важным было «слышать мнение».

В тот день Мазист пришел днем и был единственным игроком в зале. Где-то через два часа подтянулся Перец и с порога спросил:

— Вова, как твои успехи?

Не отрывая глаз от карт, тот выдал серьезный ответ:

— Душу проигрываю!

Подойдя к столу и понаблюдав за происходящим, Перец задал второй вопрос:

— И сколько же стоит твоя душа?

И немедленно получил абсолютно «правдивый» ответ:

— Двести долларов!

Порой случалось, что кто-то из новых посетителей не всегда разделял хорошее настроение Мазиста и тогда, обменявшись с ним парой-тройкой острых фраз, перекочевывал в категорию персонажей, над которыми тот позволял себе подтрунивать. Владимир не говорил ничего такого, что могло спровоцировать серьезную ссору, но своими фразами ставил в тупик оппонента.

Говоря о таком человеке в третьем лице, он часто подчеркивал для всех окружающих, что «вон тот скромный старикашечка (и показывал на человека рукой) позволил себе разговаривать со мной на равных. Наверное, я его слишком близко к себе подпустил…».

Редко находился кто-то, способный что-то достойное ответить…

Вечер пятницы получался интересным. Большинство из игровых столов уже работали, в казино собрались помимо новых гостей почти все известные «домовые» и постоянные игроки. Барон с Боксером и компанией играли в покер. Тут на пороге появляется Мазист и с места в карьер ошарашивает всех следующей фразой:

— Как давно ты, Александр Сергеич, пополнил ряды правоверных иудеев? А ведь по стрикашмарику и не скажешь — абсолютно русское, интеллигентное лицо!

Крысиные глазки Барона завращались с удвоенной энергией. Не потому, что к нему пришла хорошая комбинация, а потому, что он не понимал, как следует реагировать на эти слова и о чем, собственно, идет речь. Все его соседи по столу перевели недоумевающий взгляд с Мазиста на Барона и приготовились к очередной веселой истории.

Подойдя к столу, возмутитель спокойствия продолжил:

— Я сегодня вечером по делам был в таком районе. Потом мы поехали… а по дороге проезжали мимо твоего ресторанчика. (Барон хоть и не был известным ресторатором, но свой маленький легальный бизнес имел. А в конце 93-го он даже установил у себя покерный стол, добавив к вывеске с надписью «Ресторан» табличку «Казино». Этот «маркетинговый ход» был сделан с целью повышения популярности его заведения среди местных выпивох.) — И вы представляете, что я увидел? (Одесский акцент был безупречен.)

Все собравшиеся вопросительно посмотрели на него, а потом на совсем потерявшегося Барона. Выдержав театральную паузу, Мазист продолжал:

— Ну, наконец-то ты набрался смелости и поменял вывеску. Теперь твой ресторан не будет знать отбоя от желающих кошерно покушать.

Глаза Барона совершали очередной круг, не в силах остановиться, тогда как сам их обладатель никак не мог понять, в чем, собственно, заключается подвох. Первым встречный вопрос задал Перец:

— Сергеич, ты никак мацу заводишь?

— И не только! Как ты думаешь, старикашечка, какая кухня может быть в ресторане у «Арона»? — отвечал Мазист.