Каждый ублюдок достоин счастья - [18]

Либо осечку дадут, либо ствол раскорячат, перебирал я их. Стоим, топчемся как лохи позорные. Раз время есть, надо бы пристреляться. Хер его знает, как себя стволы поведут. Они ведь, суки, капризные.

— Анвар! — крикнул я азеру. — Пристреляться бы надо. Что за стволы-то непонятно.

— Не надо, — устало отозвался азербайджанец. — Оружие пристрелянное, проверял лично. Не тратьте патроны, их и так мало.

Держался он солидно. В смысле спокойно. Как будто не к нападению готовился, а к торжественному приёму. Собранный такой, одухотворённый. И чего это он сам пошёл? Судя по буржуйским замашкам, мог бы нанять человека, если не хватало. Нет, тут всё проще по ходу. Никакой он не крутой, а только лепит из себя. Так, обыкновенная лошара, только очки нацепил и галстук. Наверняка в палатке торговал.

— По местам! — как командарм Будённый выдал вдруг Анвар. — Едут!

В дальнем участке дороги, едва угадывавшемся за редким, но довольно крупным снегом, неторопливо опускавшимся на землю, замаячила тачка. Она приближалась к нам.

Все пришли в движение. Вмиг утративший спокойствие Анвар заходил по заснеженной трассе из стороны в сторону, засверкал глазами на Топора и подрагивающими руками достал из кармана пальто пистолет. Топор кинулся к «копейке», нервно завёл её и судорожно, в несколько скачков выкатил поперёк дороги. Я огляделся по сторонам.

Пока нам, похоже, везло. Тачка приближалась в единственном экземпляре, ни с одной из сторон дороги других машин не значилось. Я встал за «копейкой» и выставил вперёд обрез.

Топор выскочил из машины, на бегу снял «калаш» с предохранителя и как-то суетливо стал выбирать позицию для возможной стрельбы. В итоге он разместился рядом со мной. К нам, под защиту «копейки», присоединился и Анвар. Всё-таки все боялись ответных пуль. Азер пистолет не выставлял, держал его стволом вниз. Интеллигент ёбаный.

Тачка, которую мы с нетерпением ожидали, по виду — какая-то иномарка чёрного цвета — была уже совсем рядом. Метров за сто до нашей засады она резко сбросила скорость и как-то странно завиляла.

А что если сейчас повернёт и уедет? Перегораживать дорогу надо с двух сторон!

По ходу водитель иномарки прочёл мои мысли. Не доезжая метров пятнадцати до нас, машина стала разворачиваться.

— Стреляйте по колёсам! — крикнул Анвар и, выставив пистолет, сделал выстрел.

Пуля, судя по всему, в машину не попала.

Мы выскочили из-за «копейки» и ринулись вперёд. Иномарка, заехав на обочину, завершала разворот и готовилась набрать скорость. Топор пустил по машине очередь. Я тоже выстрелил. Пуля вышла нормально, ствол не разнесло. Звук ударяющихся о металл пуль свидетельствовал о нашем попадании.

Иномарка вдруг дёрнулась и остановилась. Я не понял причину этой остановки — то ли от попаданий лопнули колёса, то ли мы зацепили шофёра. Всё стало происходить как-то сумбурно, бредово. Ещё очередь пустил Топор, стрелял Анвар, я перезаряжал обрез и вдруг из «Мерседеса» — я успел разглядеть, что это был «Мерс» — раздались выстрелы. Топор с какого-то хрена закружился как юла вокруг своей оси, подбежавший к машине Анвар стрелял в окна. Я выстрелил во второй раз в тонированное заднее стекло, где по моим ощущениям должен был сидеть человек.

Стрельба прекратилась. Топор оседал на дорогу, Анвар, прыгая на месте, делал что-то со своим пистолетом. Боковая задняя дверь «Мерса» распахнулась, из неё вывалился человек с чемоданчиком в руке и побежал в сторону леса.

Я перезаряжал обрез.

— Догони его! — донёсся крик Анвара.

Бегущий человек обернулся, в руке его блеснул пистолет, он сделал два выстрела. Анвар на эти выстрелы красиво вскрикнул. Бежать за человеком, у которого в руке ствол, не хотелось.

Однако я побежал.

Чувак передвигался тяжёло, грузно — первым же рывком я значительно сократил расстояние.

Знаю, знаю, что у тебя в чемодане, нехороший дядя! Убежать думаешь? Изменить судьбу пытаешься? Нет, чувырло, судьбу не изменишь. Потому что за тобой движется сам вершитель судеб. Не бойся, я тебя не больно замочу.

Мужик снова обернулся и снова выстрелил. Стрелять, как было видно, он вообще не умел, к тому же на бегу, с ходившей ходуном рукой — пуля куда-то в небо улетела. Однако сам факт, что кто-то в меня стреляет и по идее может попасть, произвёл на мой желудочно-кишечный тракт определённое впечатление. Захотелось срать.

Ничё, ничё, свет мой ясный! Перетерплю. Да и вообще обосраться не стрёмно, когда принцип на кону. У меня пока лишь урчит, а у тебя определённо говно по ляжкам стекает. А всё отчего? А всё от жизни неправедной. Трудился бы на заводе в три смены, слесарем или токарем, вот и прожил бы до старости. А теперь за грехи свои тяжкие выбора ты нам не оставляешь.

По лесным сугробам обладатель чемоданчика ещё тяжелее пошёл. Больше не оборачивался и пестик на меня не наводил. То ли кончились патроны, то ли выдохся. Молодец. Нехуй с судьбой тягаться.

Я пока не стрелял.

Наконец он сдал окончательно. Споткнулся, плюхнулся лицом в снег, но ещё пытался ползти. Чемодан из рук не выпускал.

Ссукабля, а дыхание как сбилось! Как карась на сковороде ртом воздух втягиваю. И в боку заболело. Не спортсмен. Ладно лишь метры какие-то пришлось бежать, а не марафонскую дистанция. Ну что, клоун, набегался?!