Каждой твари – по паре: Секс ради выживания - [4]

Тем не менее принцип «мужчины – развратники, женщины – святые», больше известный под нейтральным названием «принцип Бейтмана», очень быстро приобрел популярность. Его восхваляли главы семейств и поднимали на щит феминистки. Ученые расширяли и углубляли его, находя все новые причины – от риска подцепить венерическую болезнь до опасности оказаться жертвой хищника во время полового акта, – объясняющие, почему самки стремятся свести сексуальную активность к минимуму. Действительно, у некоторых видов (к примеру, у люцерновых пчел-листорезов) самки спариваются лишь один раз в жизни. В то же время у других видов самцы скачут от одной партнерши к другой с необыкновенной легкостью и готовы спариваться со всем, что движется: не одна золотая рыбка погибла, будучи придавленной любвеобильным самцом лягушки. Но считать это всеобщим правилом? Увольте!

У принципа Бейтмана есть один фундаментальный недостаток: он неверен. У большинства видов самки, скорее, распутницы, чем святые. Вместо того чтобы раз и навсегда соединиться с одним партнером, они предпочтут вступать в связь со множеством самцов, которых чаще всего оказывается гораздо, гораздо больше, чем требуется для простого оплодотворения яиц.

Почему же ошибся Бейтман? Тому есть две причины. Первая – каприз судьбы. Как я уже заметила, Drosophila melanogaster была и остается самой часто исследуемой фруктовой мушкой. Самки этого вида, действительно, не обладают особым сексуальным аппетитом, предпочитая спариваться примерно раз в неделю. Однако у других представителей рода Drosophila результаты оказались бы совершенно иными: к примеру, Drosophila hydei занимается сексом по несколько раз за утро. Но даже у melanogaster самки не столь непорочны, как предполагал Бейтман. Проблема заключалась в том – и это было второй причиной ошибки, – что эксперимент был недостаточно продолжительным. Теперь уже известно, что, продлись он хотя бы неделей дольше, и Бейтман обнаружил бы, что к самкам Drosophila melanogaster возвращается сексуальный аппетит, а также что те из них, кто вступал в связь лишь однажды, имели меньше детей, чем их более сексуально раскрепощенные сестры.

Почему же на то, чтобы обнаружить нелогичность теории Бейтмана, ушло больше тридцати лет? Отчасти потому, что его логика казалась разумной. Более того, наблюдения, казалось, подтверждали его выводы. Тысячи часов, которые специалисты проводили, наблюдая за жизнью птиц и млекопитающих, не давали повода предположить, что самки часто изменяют своим партнерам. Однако и это еще не все. Даже когда ученые стали замечать, что у некоторых видов – особенно у насекомых – самки часто вступают в связь на стороне, они не сразу сумели полностью осознать эту информацию. Они полагали, что, если «дамы» занимаются сексом чаще, чем предполагалось, значит, это неправильные самки либо их просто сбили с истинного пути похотливые самцы, однако не желали признавать, что самки ищут в сексе чего-то большего, чем просто оплодотворение.

1980-е годы ознаменовались появлением сложных генетических методов исследований, позволивших биологам определять истинных родителей родившихся детей. Тут же они сделали поразительное открытие, о котором никто даже не догадывался, а именно: у самых разных живых существ – от палочников до шимпанзе – самки никак не могут похвастаться верностью.

За этим открытием последовало другое, ничуть не менее удивительное: у подавляющего большинства видов неистовая тяга самок к беспорядочному сексу совершенно осмысленна и разумна. Самки получают от этого вполне ощутимую пользу. В моих записях можно найти множество примеров. Вот хотя бы несколько из них. Крольчихи и луговые собачки Ганнисона демонстрируют более высокий уровень оплодотворения, если в период течки спариваются с несколькими партнерами. Дюнные ящерицы откладывают тем больше яиц, чем больше у них было партнеров. У самки губана-чистильщика – блеклой рыбки, обитающей на коралловых рифах, больше икринок окажутся оплодотворенными, если она приступит к икрометанию в толпе любовников, нежели оставаясь с одним-единственным партнером.

Эти открытия привели к переоценке поведения представителей мужского и женского пола, которая до сих пор продолжается. Но один вывод неизбежен. Когда самка спаривается более чем с одним партнером, в спальню хозяйским шагом заходит война, и бесенята раздора радостно пляшут на ложе страсти.

* * *

Дорогая доктор Татьяна!

Мой парень – самый красивый калабарский потто во всем мире. Его спинка покрыта чудесной золотистой шерсткой, брюшко – кремово-белым мехом, он очаровательно пахнет, и у него такие изящные лапки! Есть лишь одна проблема. Скажите, почему его пенис покрыт такими огромными шипами?

Испуганная из Габона

Это чтобы лучше щекотать тебя, дорогая! По крайней мере, я ручаюсь, что в этом заложен некий смысл. Калабарские потто – малоизученные родственники полуобезьян галаго – мелкие приматы, живущие на деревьях и ведущие ночной образ жизни, дальняя родня мартышек и человекообразных обезьян. Посмотрев на эту вашу родню, ты поняла бы, что твой любимый не одинок. У галаго и множества других приматов бывают устрашающие пенисы, многие из которых напоминают средневековые пыточные инструменты. Они снабжены шипами, усами, наростами и нередко имеют странную устрашающую форму. По сравнению с ними человеческий пенис просто скучен – зато он выгодно выделяется размерами.