Казанова - [59]
Казанова хотел написать подруге лишь пару строк, но не имея времени писать так коротко, написал четыре страницы. Ее письмо спасло ему жизнь. Как могут они увидеться? В печати этого письма она найдет цехин; он пошлет столько денег, сколько ей нужно. Она обязательно должна писать каждую среду, никакое письмо не будет для него слишком длинным. Не хочет ли она разорвать свои цепи? Он весь принадлежит ей. Ей надо сделать так, чтобы все монахини ее полюбили, но никому не доверяться, сжигать его письма, часто ходить на исповедь, но не выдавать себя, а писать ему про все свои горести, которые еще более лягут ему на сердце, чем ее радости.
Он дал женщине цехин и она даже всплакнула над такой большой суммой. Она хотела бы получать каждый раз по цехину.
Казанова считал вполне возможным похитить Катарину. Гораздо тяжелее казалось ему провести следующие семь дней. Только игра могла его рассеять, но все светское общество было в Падуе. Он поплыл в Фузине и во весь опор поскакал в Падую. В палаццо Брагадино в Падуе они обедали с господином де ла Айе, который до того два часа просидел запершись с Дандоло. Вечером Дандоло подошел к постели Казановы. Казанова должен немедленно спросить оракула о важном деле. Надо ли согласиться с предложением де ла Айе? Оракул ответил: «Нет!»
Обескураженный Дандоло задал второй вопрос: почему гений Паралис сказал нет? Казанова построил каббалистическую числовую пирамиду. Казанова был против любого плана де ла Айе и ответ гласил, что гений не хочет больше слышать об этом.
Сила иллюзий! Дандоло обрадованно вышел. Казанова совершенно не знал, зачем он приходил. Но «иезуитский интриган» де ла Айе не должен начинать чего-либо с тремя его друзьями без совета с ним; ему следует понять, что влияние Казановы сильнее, чем его. Казанова надел маску, пошел в оперу и за игрой в фараон проиграл все деньги. Утром пришел де ла Айе и сладко спросил, почему он противится его планам.
«Что за планы?»
Дандоло наверное сказал ему.
«Возможно, но как секрет!»
Тогда де ла Айе рассказал, он узнал, что госпожа Тьеполо, которая сейчас стала вдовой, имеет желание сделаться госпожой Дандоло, причем господин Дандоло десять лет подряд, когда еще был жив муж, сильно ухаживал за ней. Он думает, что и господин Дандоло желает этого. Вчера Дандоло хотел вынести окончательное решение и внезапно сказал нет, ссылаясь на Казанову.
Казанова, как он объясняет, боялся, что при горячем темперамента господина Дандоло в браке с такой дамой, как вдова Тьеполо, жизнь Дандоло сократится. Де ла Айе сказал определенно, что он не женился из таких же опасений и поэтому поддерживает целибат; кроме того Казанова боялся потерять большую часть своего кредита, когда эта женщина заполучит его друга. «Пока я буду жить с тремя друзьями, у них не будет других жен, кроме меня.» (Не этот смелый образ сделал его любимчиком трех старых патрициев?)
С этого времени по мнению Казановы де ла Айе стал его тайным врагом и весьма способствовал, чтобы два года спустя не открытыми обвинениями, а темными намеками среди благочестивых людей привести его под Свинцовые Крыши. На этом месте Казанова впадает в настоящую ярость. Читатель может не читать дальше воспоминания, если он уважает такое отродье!
О женитьбе Дандоло больше не было и речи. Дандоло и далее ежедневно ходил к своей прекрасной вдове.
После де ла Айе к Казанове пришел молодой миланец, с которым они познакомились в Реджио, дон Антонио Кроче, большой игрок и отъявленный корректор фортуны. Он наблюдал за проигрышами Казановы и предложил пополам с ним устроить фараон-банк в доме Кроче; там будут семь-восемь поклонников его жены, очень богатые иностранцы. Казанова должен вложить в банк триста цехинов и стать крупье. У Кроче тоже есть триста цехинов, но они не потребуются, так как он сильный игрок. Один из поклонников жены, швед по имени Гилленспетц, вероятно может проиграть двадцать тысяч цехинов.
Казанова очень хорошо определяет аморальность предложения Кроче, он не знает лучшего оправдания, чем всемирно-исторический аргумент: если не он это сделает, то кто-нибудь другой гораздо злее ограбит любовника госпожи Кроче. Он не был моральным ригористом, говорит он.
Антонио Кроче и Джакомо Казанова в течении многих лет встречались во многих местах Европы. Казанова дважды влюблялся в покинутых метресс Кроче. Шарль де Линь рассказывает во «Фрагментах о Казанове» о многократных визитах Кроче к Казанове в замок Дукс. «Их беседы, прежде всего из рассказы, повторялись до тех пор, пока они не заметили, что это стало для меня вещью комической. Этот авантюрист и есть тот самый Ла Круа или Кроче, который часто упоминается в воспоминаниях Казановы.»
Из писем Терезы Казановы к своему дяде Джакомо следует, что в конце восемнадцатого века Кроче приехал в Дрезден. В Дуксе нашли два письма Кроче к Казанове из Дрездена, написанные в 1795 и 1796 годах. Кроче пишет в одном из них: «Ваша рукопись доставила мне особенное удовольствие сладкими воспоминаниями наших старых взаимоотношений, единственных воспоминаний, которые не могут поблекнуть и за пятьдесят лет».
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.