Казаки. Между Гитлером и Сталиным - [29]

В июне 1941 года атаман Е.И. Балабин направил в адрес германского правительства специальный Меморандум (см. Приложение 1.3), в котором рассматривал различные вопросы, связанные с обустройством будущей мирной жизни на казачьих землях, а также разъяснял немцам роль казачества и войсковых атаманов в трагических событиях русской революции. Уже 7 июля помощник атамана Общеказачьего объединения в Германской империи И. Горбушин, не дождавшись никакого ответа от немцев, направил Балабину подробную записку с обоснованием финансовых, организационных и других мер, обеспечивающих возвращение мужчин-казаков на родину и материальное обеспечение их семей, пока остающихся в эмиграции. Этот план предусматривал, в частности, персональные ссуды для отъезжающих, ежемесячные пособия семьям и лицам, состоящим на иждивении отъезжающих[108].

Но этими приготовлениями Е.И. Балабин не ограничился, и в конце июля — начале августа в Праге по его распоряжению начала работу специальная «Комиссия по обустройству будущего на Кубани». «В Кубанской станице, — говорится в отчете о работе этой комиссии, — работа в образованных комиссиях идет довольно успешно. Вчера была образована новая комиссия — школьная. Член станицы инженер Трошин прочитал короткий доклад по реформе низшей, средней и высшей школы на Кубани… Но для этого нужны идеальные учителя, а где теперь их взять. В комиссии „хозяйственной“ работа идет очень успешно, номы становимся перед такими вопросами, в которых, как говорится, сам черт ноги поломает. В тупик нас ставит сатанинское изобретение товарищей — колхозы. Как Вам ни покажется странным, но мы пришли к определенному и ясному заключению: в первое время мы не только не можем ликвидировать их, но, наоборот, всеми мерами стараться о полном их сохранении и, во всяком случае, самочинное ликвидирование колхозов самим населением приведет нас к неисчислимым хозяйственным бедствиям… При работах в комиссиях выяснилась необходимость так или иначе приступить к разрешению основных вопросов нашего дальнейшего существования… Этих основных вопросов два: 1. Принятие всех без исключения мер к тому; чтобы заранее убедить германские высшие власти, а если это будет признано необходимым, то и самого Вождя А. Гитлера, в том, что в общих интересах необходима передача власти в наших Землях нашим Войсковым Атаманам. 2. Всеми способами и средствами и у кого угодно найти материальные средства, ибо без денег мы ничего не можем сделать… Вообще же здесь настроение не особенно веселое, ибо война затягивается»[109].

Казаки-самостийники также не остались в стороне от подготовки к «скорой отправке в родные края». 1 ноября 1941 года руководитель КНОД Глазков издал специальное распоряжение, согласно которому каждый из казаков-эмигрантов должен был указать ту специальность, работая по которой он «смог бы принести наибольшую пользу по возрождению казачьих земель». «Членам КНОД и всем казакам, — говорится в этом документе, — предлагается в кратчайший срок заявить, в каком из нижеуказанных отделов желают в соответствии со специальностью, способностями и пригодностью работать по возрождению в Казачьих землях. Отдел 1 — внутренний, административный, 2 — военный, 3 — национального попечения — просвещение, здравоохранение, социальное обеспечение, церковь, 4 — народное хозяйство — земледелие, торговля, промышленность, пути сообщения, благоустройство, статистика, 5 — финансовый, 6 — юстиция, 7 — внешний, 9 — Казачье Национальное Движение»[110]. Это распоряжение было претворено в жизнь, и вплоть до конца войны вся работа в КНОД была разделена непосредственно по вышеуказанным отделам. Однако этим казаки-националисты не ограничились и осенью 1941 года начали подготовку к отправке первой группы казаков из Болгарии в казачьи земли. Сам вопрос прорабатывался настолько тщательно, что руководители казаков-самостийников на местах уже начали решать «важнейшие вопросы, как-то: брать ли с собой болгар (этот вопрос волновал представителей КНОД в Болгарии), женившихся на казачках, и какими документами необходимо снабдить всех казаков-переселенцев, чтобы они не имели никаких проблем в дороге»[111].

Одним из наиболее значимых трудов по восстановлению Войска Донского стала программа, подготовленная в штабе Донского атамана Граббе в Париже[112]. «Казачество надеется, — говорилось в небольшом введении к этому документу, — что германская государственная власть даст возможность Донскому Атаману теперь же приступить к подготовительным действиям для исполнения той великой миссии, которую возлагают на него события»[113]. Составители этого проекта исходили из предпосылки, что исторические и духовные «свойства казачества не могли исчезнуть за какие-нибудь двадцать лет» и что нынешнее советское поколение «донской молодежи не потеряно для созидательной конструктивной работы в новых условиях». Однако осуществление всех мер по переустройству Донского края после освобождения должно было принадлежать «устойчивым и патриотическим элементам казачества», ушедшим в эмиграцию и благодаря этому сохранившим воинские части и административный аппарат Войска Донского. Высшая власть в Донской области, согласно проекту, должна была принадлежать Войсковому атаману. Все управление должно было быть организовано по двум принципам: областное — войсковая власть по назначению и местное — выборная власть на местах. Для выборов в местные органы власти устанавливался возрастной ценз: не менее 50 лет для избираемых и не ниже 40 лет для выборщиков. Другим непременным условием избирательного права должна была стать «связанность выборщиков и избираемых с местными интересами». Все эти условия должны были обеспечить преимущество эмигрантам и стать гарантией от проникновения в местные органы власти просоветски настроенных элементов.