Казаки. Между Гитлером и Сталиным - [17]
Большинство казачьих организаций на чужбине не прислушались к предостережениям генерала А.И. Деникина о недопустимости для русских эмигрантов сотрудничества с Германией и участия в иностранном вторжении в Россию. Эту мысль он развил в декабре 1938 года в докладе на тему «Мировые события и русский вопрос». В частности, о задачах русской эмиграции в случае войны между Германией и СССР он сказал: «Наш долг, кроме противобольшевистской борьбы и пропаганды, проповедовать идею национальной России и защищать интересы России вообще. Всегда и везде, во всех странах рассеяния, где существует свобода слова и благоприятные политические условия, — явно, где их нет — прикровенно. В крайнем случае, молчать, но не славословить. Не наниматься и не продаваться. Мне хотелось бы сказать — не продавшимся, с ними говорить не о чем, — а тем, которые в добросовестном заблуждении собираются идти в поход на Украину вместе с Гитлером: если Гитлер решил идти, то он, вероятно, обойдется и без вашей помощи. Зачем же давать моральное прикрытие предприятию, если, по вашему мнению, не захватному, то, во всяком случае, чрезвычайно подозрительному? В сделках с совестью в таких вопросах двигателем служат большей частью властолюбие и корыстолюбие, иногда, впрочем, отчаяние. Отчаяние — о судьбах России. При этом для оправдания своей противонациональной работы и связей чаще всего выдвигается объяснение: это только для раскачки, а потом можно будет повернуть штыки… Такого рода заявления сделали открыто два органа, претендующие на водительство русской эмиграцией… Простите меня, но это уже слишком наивно. Наивно, войдя в деловые сношения с партнером, предупреждать, что вы его обманете, и наивно рассчитывать на его безусловное доверие. Не повернете вы ваших штыков, ибо, использовав вас в качестве агитаторов, переводчиков, тюремщиков, быть может, даже в качестве боевой силы — заключенной в клещи своих пулеметов, — этот партнер в свое время обезвредит вас, обезоружит, если не сгноит в концентрационных лагерях. И прольете вы не „чекистскую“, а просто русскую кровь — свою и своих напрасно, не для освобождения России, а для вящего ее закабаления»[47].
Политика гитлеровского руководства в отношении русской эмиграции, даже ориентировавшейся на нацизм, была двойственной. В первые годы после прихода Гитлера к власти лидеры национал-социализма нередко заявляли, что политика Германии не идет вразрез с интересами национальной России, а в 1936-м Гитлер даже провел прямое различие между Россией и большевизмом[48]. Однако в дальнейшем руководители Третьего рейха проводили все более жесткую политику в отношении русской эмиграции, ограничивая ее деятельность. Такая позиция нацистского руководства легко объяснима: Гитлеру не нужна была в будущем самостоятельная Россия, даже без коммунистов, и цели русской белой эмиграции ему были абсолютно чужды. Неслучайно в 1938–1939 годах в Германии были распущены многие политические, в том числе и профашистские, организации русских эмигрантов, а контроль за деятельностью эмигрантов полностью перешел к Управлению делами русской эмиграции во главе с генералом В.В. Бискупским, которому подчинялись практически все организации. Во всех крупных городах были созданы так называемые опорные пункты, через начальников которых осуществлялось руководство действиями тех или иных, в том числе и казачьих, эмигрантских групп.
Конечно, и среди казаков-эмигрантов были патриоты России, осуждающие германский фашизм, но они явно оказались в меньшинстве. Что касается основной массы казаков-эмигрантов, то они, как правило, занимали выжидательную позицию, лишь словесно поддерживая германскую политику (в условиях германской оккупации). Впрочем, германские власти от них большего и не требовали.
Положение в рядах зарубежного казачества осложнилось во второй половине 1930-х годов, в результате усиления раскола среди донских казаков, произошедшего в связи с борьбой за атаманскую власть после смерти А.П. Богаевского в конце 1934 года. В 1935 году специальный избирательный комитет провел выборы нового атамана. Основными претендентами были граф М.Н. Граббе и противостоящие ему генералы П.Х. Попов и А.В. Черячукин. Против М.Н. Граббе уже тогда выступали самостийники, а также группа В.А. Харламова, который собрал вокруг себя казаков-милюковцев. В голосовании участвовало 5200 донских казаков из разных стран рассеяния, и генерал-лейтенант граф М.Н. Граббе получил большинство.
В 1938 году истекли три года — срок, на который он был избран Донским атаманом, и граф предложил создать комиссию для новых выборов атамана. Вскоре эта комиссия действительно была создана — во главе с председателем Союза Донских артиллеристов Шульгиным. Вот как описал в июле 1940 года дальнейшие события представитель Донского атамана в Чехословакии С.В. Маракуев: «В то же время стали поступать приговоры станиц о том, что казаки не желают производить выборы и просят графа Граббе остаться на следующее трехлетие. Таких приговоров было подано около 200 из разных стран с 3500 подписями. Так как в голосовании 1935 года приняло участие 5200 казаков, то Комиссия сочла излишним и даже невозможным производить выборы и объявила гр. Граббе Атаманом на следующее трехлетие. Но самостийники, казакийцы и Харламовцы образовали свою избирательную комиссию, назначили кандидатом одного Попова, собрали за него, по их утверждениям, никем не проверенным, — 2400 голосов, и объявили его Атаманом. В этом действии все было противозаконно и произвольно, и ген. Попов отнюдь Донским атаманом признан быть не может. Приехав в Европу, он занял сразу положение „казакийца“ и украинофила, вследствие чего группа Харламова от него отреклась, так что он остался атаманом одних самостийников»
