Казачья трагедия - [2]
Началась зверская расправа с мирным населением. Начали сводить между собой свои мелкие и житейские счеты и старые споры, пошли доносы и выдача на муки всех, принимавших участие в борьбе с большевиками. Кому удалось спастись, бежали из своих городов и станиц, и скрывались в чужих краях под чужими фамилиями. Но на местах оставались их семьи, на долю которых выпали страдания за скрывшихся отцев и братьев.
Спустя некоторое время, когда первая горячка репрессий прошла, люди, видя свое безвыходное и безнадежное положение, стали приспосабливаться к советскому строю. Затаив в душе непримиримую ненависть к поработившей его власти, казаки, как народ свободолюбивый и нетерпящий над собой насилия, приспосабливаясь, все-же старались, где можно, вредить сов. правительству и местным властям: саботировали работы, прятали или уничтожали свой скот и продовольствие, уничтожали в красной армии лошадей и устраивали крушения поездов. Жители Центральной России скорее примирились с большевизмом, но казаки не могли примириться с новыми порядками и отказаться от своих вековых традиций. За свои обычаи и традиции казаки готовы были идти на смерть. На допросах у большевиков старые казаки заявляли: «Умру, но не лишу себя казачьяго достоинства!»
Советское правительство, зная по гражданской войне, что казачество являлось авангардом и оплотом всех, идущих на борьбу с ними, решило с корнем уничтожить казаков и, потому, объявило казачество вне закона. Казаков целыми станицами, в несколько тысяч, под разными предлогами, разстреливали или отправляли в ссылку, где ставили в тяжелые климатические и жизненные условия, чтобы уничтожить их.
Донская Область, в самом начале большевизма на Дону, была переименована в Северо-Кавказский Край и заселена жителями других губерний.
Особенно, непримиримо, казаки проявили себя во время, так называемой, коллективизации. Они всеми силами сопротивлялись и не вступали в колхозы (коллективные хозяйства).
«Казаки умирали, но не сдавались.»
Они уходили со своих мест с котомками, бросая имущество и под чужимифамилиями, устраивались где-нибудь на жительство, питая ненависть к большевикам и всем, сочувствующим большевизму.
В таких ужасных условиях, прошло более 10-ти лет. Но, начиная с 1932-го года, вскоре после коллективизации, советск. правительство стало готовиться к войне, т. к. коммунист всегда мечтали о мировом коммунизме и мировой революции. Зная, что им без казаков не обойтись, т. к. казачьи войсковые части всегда считались наиболее надежными и устойчивыми, сов. правительство решило, хотя-бы фиктивно, возстановить казачество, «Но из кого?» В ссылках казаки почти все погибли, а на Дону, Кубани и Тереке казаков оставалось немного. Тогда, сов. правительством был издан указ, награждавший званием казака всех, переселившихся на Дон, Кубань и Терек. Из этих, народившихся казаков, и стали формировать воинские части. Но что это были за воинские части, можете себе представить сами. Идет по улице военным строем такая вновь сформированная казачья воинская часть, но вы видите там все национальности: монголов, татар, армян, грузин, евреев и т. п., собранных со всех губерний и областей, казаков-же, настоящих, там почти не видно. Вот такие воинские части именовались казачьими.
Каково-же было настроение у истинных казаков в это время? Не было почти ни одной семьи, в которой не бы-ло-бы высланных или скрывавшихся, поэтому, у всех на уме была только одна мысль: «Когда-же кончится это издевательство и кто поможет освободиться от большевитского ярма!» Для всех было безразлично, помогут ли: немцы, французы, англичане или кто-либо другой, лишь бы был дан толчек и все поднялись бы против большевиков, но сами, русские люди, ничего не могли сделать. Большевики мудро и жестоко проводили свою политику закабаления людей. Интеллигенция и офицерство почти поголовно были уничтожены или высланы. Если на заводе или на фабрике кто-либо из инженеров пользовался уважением или любовью рабочих, то такой человек был обречен на смерть. Правительство боялось таких людей, т. к. они могли быть вожаками и руководителями разных организаций против сов. власти. Рано или поздно, под тем ли иным предлогом, такой человек арестовывался и исчезал безследно. Шпионство и доносы приняли невероятные размеры. Не только на заводах и фабриках, но и на квартирах имелись шпионы, специальные агенты НКВД, на обязанности которых было следить и доносить на обывателей. Весь народ был опутан шпионскими сетями. Дети доносили на своих родителей и братьев, портреты таких детей вывешивались в школах на стенах, как заслуживающие особенного почета и награды. Шпионами становились, большею частью, люди слабовольные, обремененные большой семьей, или-же желавшие иметь легкую жизнь и пользоваться благами НКВД, хотя такая жизнь для этих людей была тоже недолговечной. Рано или поздно, такие лица уничтожались, т. к. слишком много знали об ужасной работе НКВД.
Вследствии, такой шпиономании, жители России не могли и думать об освобождении от большевиков своими силами, без внешнего толчка.
Таково было настроение и положение советского обывателя до прихода немцев на Дон.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.