Каюсь - [69]

-О, нет, мое благосостояние –это результат не везения, а двадцати лет беспросветного труда.

-А сколько тебе лет?- брякнула я совершенно не в тему, зацепившись за «двадцать лет труда».

-Тридцать семь. – коротко ответил он, отчего я присвистнула.

Вот тебе раз! Он же почти ровесник моей мамы. Офигеть! –больше я никаких слов не находила. Нет, мне конечно, абсолютно до лампочки его возраст, но все же девятнадцать лет разницы-впечатляли.

-Итак, ты приехала покорять Москву, но что –то пошло не так…- начал он додумывать, раздражая меня своей самодовольной рожей. Захотелось утереть ему нос.

-Вообще-то, все у меня пошло так, как надо! Приехала, поступила в МГАХ, как и планировала, нашла подработку-вот и вся история.

Знаю, знаю, что не стоило обманывать, но признаться кому-то, что меня выгнали с позором на экзамене, было подобно смерти, тем более ему.

-Так и знал, что ты связана с танцульками. –отпустил он не очень лестный комментарий.

-С искусством, а не «танцульками»! –поправила я его, Гладышев закатил глаза, всем своим видом показывая, что он об этом думает.

-И как только все успеваешь. – покачал он головой.

-Кушать захочешь, все успеешь. –философски заметила я.

-Это точно. –согласился он. Я же довольно улыбнулась; впервые мы пришли к общему знаменателю, но недолго длился мир в Датском королевстве. Не прошло и несколько минут, как за нашей спиной раздался гнусавый голос, зовущий Олега.

Мы одновременно обернулись. Переходя через дорогу, к нам направлялась расфуфыренная рыжая бестия. Я быстренько оценивала ее, как и она меня цепким взглядом своих прищуренных глазок. Весь ее вид кричал о материальном достатке; наверняка дизайнерское платье-футляр, обтянувшее пышные формы женщины, как вторая кожа, сумочка от шанель, лабутены и полушубок из какого-то без сомнения редкого зверька. Красавицей ее я бы не назвала, но это была эффектная женщина, знающая себе цену. Вообще лицо у нее самое, что ни на есть стервозное и хотя все черты симметричные, даже правильные, что-то в ней отталкивало.

Закончив осмотр, я перевела взгляд на Олега. На его лице застыла холодная маска, а губы растянулись в неприятной улыбке.

-Викуля, здравствуй! А я уж начал думать, что бывают абсолютно счастливые дни, но нет. – елейным голосом, не скрывая сарказма поприветствовал он рыжую, когда она подошла, обдав нас удушливой вонью дорогого парфюма.

-Я тоже рада видеть тебя Олег Александрович. Неожиданно так, в таких местах и компаниях .- не скрывая иронии парирует она, кинув на меня презрительный взгляд, я вызывающе приподняла бровь, задетая ее пренебрежением, но она тут же переключила внимание на Олега, словно я недостойная букашка.

-Как Миха? –спросил он. Я же ошарашенно застыла, закаменела, не зная, что делать. Я думала, что он хотя бы ради приличия представит меня своей знакомой, но ни он, ни она не обращали на меня никого внимания, обмениваясь насмешливыми фразами. Я чувствовала себя лишней, какой-то маленькой и незначительной, но почему-то продолжала терпеть, пока «Викуля» не взглянула на меня и с каким-то подтекстом не сообщила Олегу, продолжая при этом сверлить меня взглядом;

-Скоро Ленуся прилетит. Хоть Леське полегче будет, а то совсем одна девчонка. …

Олег заметно переменился в лице, а затем обратился ко мне, протянув ключи;

-Иди, в машину садись.

Это было подобно тому, как собаке кость бросают. Все внутри меня задрожало от обиды и унижения. Бешенным взглядом посмотрела на протянутые ключи, а потом на Олега, но он лишь раздраженно повторил, как идиотке;

-В машину дуй. Я сейчас приду.

Горько усмехнувшись, резко разворачиваюсь и иду в совершенно противоположную сторону, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Слишком обидно, невыносимо. Козел! Да кто он такой, чтобы унижать меня перед этой зажравшейся сукой?!

И все же о своей вспышке жалею сразу же. Не стоило показывать насколько меня задело его пренебрежение, но терпеть подобное к себе отношение, я не стану. Знаю, что глупо, по детски, но иначе у меня не получается. Не могу поверить, что для него я пустое место.

Плутаю по каким-то дворам. Обида и злость захлестывают, но что самое ужасное, я жду. Жду, что он догонит, успокоит, извинится, утешит, объяснит. Но прошел час, а Гладышев даже не позвонил. Ему все равно. Абсолютно наплевать. Я в его глазах не стою даже простого человеческого уважения.

Бреду по дороге, задыхаясь от подступающих слез, сверля экран молчащего телефона. Мужчине не нужно унижать, оскорблять и тем более бить женщину, чтобы довести до слез. Достаточно просто молчания.

Это молчание убивает, разъедает изнутри, вызывая свирепую обиду и адскую агонию, потому что неизвестность рвет на куски. Хочется найти ответы, даже ценой гордости, нарушив установленное им молчание. Из последних сил сдерживаю себя, чтобы не сделать этого, шепча; «Никогда больше! Ни за что!». Да только как заставить проклятое сердце замолчать, когда оно горько плачет о потери?

Глава 9

1998 год

-Ну, что насчет предложения Димана? Ты в деле?- спросил Борька, когда мы сели в «девятку» Михи.

За последний месяц это был седьмой раз, когда он задал мне этот вопрос. Но если до этого я лишь неопределенно отмахивался, обдумывая, стоит ли ввязываться в столь рисковую авантюру, то сегодня, наконец-то, решил, что если уж играть, то по-крупному. Кто не рискует, тот ….Всем известно, что дальше. Предложение Димана-лотерейный билет, выиграв который, можно больше не рвать жопу, разбивая кулаки и подвергая себя бесконечной опасности быть убитым, покалеченным или оказаться за решеткой. Хотя согласившись, шансы подобных перспектив возрастали. Но если уж и рисковать, то ради чего-то стоящего. Это дело было именно таким-стоящим. Хотя весь месяц я старался абстрагироваться от возможного успеха, смотреть объективно, а не ошалелым от сулящих денег взглядом, подмечая слабые стороны, взвешивая все за и против. И все же я решил действовать, мне надоело барахтаться в луже, сшибая копейки, которых едва ли хватало, чтобы сводить концы с концами. В последнее время стало лучше, но год назад было совсем худо. И все же у меня получилось остаться на плаву и не свихнуться, ибо я настолько устал морально, физически и психологически, что порой, хоть волком вой. Но каждый раз, когда меня настигала неудача, я находил утешение в своей дочери. Приползал домой, стойко выдерживал нытье Ленки, которая должна была быть опорой, но была лишь головной болью. Если бы знал, что она окажется такой крысой, никогда бы в жизни и близко не подошел бы. Но поздно пить боржоми, когда почки отлетели.