Каюр 2082 - [6]
- А мне, - сказала Сусанна, - полет - падение - взлет, и невесомые, неземные эротические ощущения. Нет, что вы, чувственное ни в какое сравнение с этим не идет. Словно не только тела, но и души сливаются. Кто такое испытал, тому до лампочки унылое земное соитие. Поэтому не дождетесь от меня никогда.
Для многих расставание с телом сродни оргазму. И вообще, все это как-то связано: секс и смерть. Возможно, подумал я, она свою ауру оттуда заимствовала.
- И кто же счастливчик? - спросил Накир.
- Не знаю. Да и не важно. Я даже боюсь открыть глаза. Да и нет там ничего, чего или кого во мне раньше не было.
- То есть, имя ему - Бубль-Гум. Или, как говорит мой друг Платон: всё вертится вокруг царя своего, - сказал Накир вполне серьезно.
Мункар сказал:
- Этот Бубль-Гум с его глюками - нечаянный и вовсе ненужный всплеск нейронной активности, спровоцированный смертью. Подобно тому, как последние судороги сотрясают тело, перед тем как ему обратиться в труп. Смерть последним касанием активирует группы нейронов, хранящих воспоминания, размещенные в разных отсеках и на разных уровнях памяти, выделяя видения, образуя прощальные мыслеформы, нарезая эгоцентрические круги вокруг вашего я, которые чип принимает и ретранслирует. - Употребив чай, он поубавил суровости, что нередко бывает даже с людьми, облеченными полномочиями, когда обстановка становится менее официальной. А произнося эту тираду, он даже из чашки плеснул, жестикулируя ею. - Угасающее сознание и есть субстрат для подобных видений. Это сродни гипнагогическим галлюцинациям, которые, бывает, и здравому уму являются в просоночном состоянии - перед засыпанием или сразу по пробуждении. И за пределом ничего, кроме этих бесов из бессознательного, нет. Ну скажите на милость, если это интерпретировать как прогулку по элизейским полям, то как может чип обнаружить, а база зафиксировать выход из тела? Она фиксирует деятельность мозга. Значит, ваши глюки, или, как вы их называете, визы - деятельность мозга. Коли есть процесс, значит, есть и процессор, в котором происходит этот процесс, - заключил он и взглядом потребовал от Сусанны еще чаю.
- А еще говорят - но это, конечно, вранье, и эти слухи пущены разработчиками - что визы внедрены в чипы, то есть видения изначально запрограммированы, - сказал Накир. - Вы верите? ('Чепуха. А главное - зачем?' - пробормотал Мункар). А еще совсем наоборот говорят, что делают чипы с фильтрами, но блокировать визы полностью не получается. Они тоньше и юрче любой защиты, и легче проникают в мозг, а затем в базу, чем даже реальность. А еще - могут быть помехи при трафике, они-то и создают иллюзию трипа по воплощении.
- Система трафика, конечно, всё еще не так совершенна, чтобы полностью исключить помехи и потери, - сказал Мункар. - И не только при трансляции и фиксации в базе, но и при инсталляции обратно в мозг. Это еще один аргумент против твоей деятельности, Торопецкий. Против трипов вообще. Не стоит уходить из жизни без крайней необходимости. Прежде нужно строго подумать: ту дай ор нот ту дай?
С английским у него было примерно то же, что у таксиста с немецким. Интересно, дождется ли он меня? Или меня отсюда прямо в подвал уведут?
- Один фантаст написал, - сказал Накир, при этом взглянув на меня, - что тот свет - искусная симуляция, покруче потемкинских деревень. Которая подхватывает ваше издыхающее Я с целью дальнейшего воздаяния. То есть рай, ад - и вправду есть, но искусственно созданные. И попадают туда по заслугам. Подхваченное симуляцией умирающее сознание отправляется по назначению.
Такой рассказ в моей творческой биографии действительно был.
- Однако неотвратимость воздаяния матрицы 'Тот свет' не так уж неотвратима, - продолжал Накир. - Есть лазейки в программе, которыми вы, каюры, искусно пользуетесь, чтоб отмазать ваших клиентов.
- А вы им вообще не даете на тот свет попасть, - сказал я. - Укрываете от правосудия.
- Да, воскрешение этому препятствует, вырывая его обратно сюда. Как вы считаете, патрон, это справедливо?
- Моя интуиция мне подсказывает, что мир сложнее, или если хотите, проще, чем все эти байки о матрицах. Если и есть потустороннее - то это нечто другое. - Он замер и даже закрыл глаза, чтобы полнее представить потустороннее. Чашку поставил на стол. - Небытие - небытие - небытие, - забормотал он, водя руками параллельно столу, - всплеск памяти, - соответствующий всплеск рук, - потом что-нибудь случайное и незначительное: фраза из состоявшегося или подслушанного некогда разговора, или квадрат аккордов из 'Роллинг Стоунз', или скрежет металла, взвизг пилы и опять: небытие - небытие - всплеск: визуальный фрагмент из детства, или фильма - небытие - небытие - опять всплеск и так далее. Если бы я был кинематографистом, я бы изобразил это как черный квадрат экрана, на фоне которого с промежутками в вечность и происходят подобные вспышки. И все это я бы аранжировал тиканьем часиков. И паузы между всплесками все дольше. И однажды остается только черный квадрат и тиканье. А потом и тиканье прекращается. А потом и квадрат исчезает. И уже нет ничего - ни тебя, ни вселенной, ни ее Творца. Вот так, скучая каждый на свой лад, мы и проводим вечность, - резюмировал он.
Этот Никита в 20-х ХХ-го навел на засаду белогвардейский отряд. А всё ради полевой кассы. Все оказались убиты, но не все до смерти. Ибо благодаря комплексу мер, принятых полковым врачом, некоторые были заблаговременно забальзамированы. И должны были воскреснуть через несколько суток, а очнулись лишь в наши дни. В основу положены как реальные факты, так и сказка братьев Гримм "Крысолов". А так же двухтомная фантастическая эпопея Николая Федорова "Философия общего дела".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.