Кавказские богатыри: очерки жизни и войны в Дагестане — Немирович-Данченко В.И. - [66]
Но впереди всех с лопатами в руках стояли в чёрных чалмах своих «палачи»… Войска безмолвствовали. Приказ последним выйти и ждать имама наполнял всех смутным предчувствием чего-то ужасного…
Ждать пришлось недолго…
Имам показался вдали, но пешком, в изорванной черкеске, надетой на голую грудь и без оружия…
На бритой голове его не было ни папахи, ни чалмы…
С выражением глубокого горя, он шёл, опустив вниз голову и, по-видимому, ничего не замечал перед собою… За ним двигались в таких же изодранных одеждах муллы и мутелимы… Много времени прошло, и ночь уже наступила, когда имам добрался, наконец, до середины расположения своих войск. Факелы горели вокруг него, и, дымясь, красные языки их пламени выхватывали из мрака суровые лица и мощные фигуры наибов…
— Глашатаи, созовите всех начальствующих до пятидесятников! — приказал Шамиль.
Глашатаи кинулись во все стороны, и скоро их гортанные и хриплые крики словно клёкот кречетов раздались и направо, и налево…
От войск отделились испытанные воины и подошли к имаму.
Повелитель Чечни и Дагестана стоял неподвижно посреди них, не подымая глаз. На его лице было написано отчаяние. Открытая грудь носила царапины от ногтей… Длинная борода была выпачкана грязью. Когда всадники февариса стали позади сплошною стеною, Шамиль поднял голову и зорко оглядел всех. Он заговорил тихо прерывающимся и усталым голосом, точно каждое слово ему стоило страшных усилий и труда… Порою он выдерживал паузы и хватался за грудь рукою, подымал глаза к небу, точно оттуда ожидая вдохновения… Там уже сияли вечные иероглифы созвездий, и прямо над головою Шамиля зловеще кровавым светом горел Альдебаран…
— Правоверные!.. Нет бога, кроме Бога, и Мухаммед — пророк его!.. Позор нашего поражения наполнил смятением мою душу… Аллах обещал мне победу, но в решительный час отвратил от меня лицо своё. Мухаммед — в таинстве хакиката — явился мне, и препоясал меня священным мечом, и коснулся руки моей в ознаменование торжества над гяурами, ожидающего нас… Вот она, эта рука, вот этот знак!..
И он высоко поднял руку и показал на ладони красное пятно от обжога…
— Огонь от перста его проник меня всего, и я послал доблестного льва Хатхуа собрать вас всех и идти, чтобы взять готовую жатву вражьих голов. Нива стояла готовой — жнецы пришли, но серпы выпали из их рук, и они отступали в страхе перед нею. Что случилось такое? Почему обетование Господа не исполнилось? Кто наполнил страхом сердца ваши, отняв мощь у ваших рук? Почему это жалкое воробьиное гнездо, — указал он по направлению к крепости, — стоит ещё, когда на него набросились лучшие орлы гор, со стальными когтями, с заострёнными железными клювами?.. Что случилось?..
Он опять поднял голову вверх…
Под перебегающим красным блеском факелов видны были конвульсии его лица и порывистое дыхание исцарапанной груди…
— Я падал перед Аллахом во прах… Целые часы я лежал перед ним, и Всемогущий не явился мне! Я в скорби и смятении призывал пророка, но и он не посетил меня… Я разодрал тело своё ногтями, я грязью посыпал главу, я уничижался перед младшими пророками, я взывал к четвёртому из имамов Зейн аль-Абидину, — но все они были глухи. Ни один голос с высоты не раздавался мне в ответ, и только горный ветер как шайтан смеялся и свистал кругом, да снизу доносились стоны и вопли наших, умирающих и раненых… Я воззвал к моему покровителю Омару… Я крикнул Алию: «Слышишь ли ты меня?», но Омар молчал, и Алий не слышал… Неужели мы оставлены Богом и его пророком?.. Неужели над нами нет более его покрова и милосердия?..
— Аллах, Аллах! — воскликнул он, царапая себе лицо. — Неужели ты хочешь стать Богом и защитником неверных!..
И он точно стал прислушиваться…
Но долина молчала, задумчиво безмолвствовали горы… По верхушкам деревьев крался ветер, тихо шелестели знамёна и значки… Вздрагивали лошади и бряцали оправленными в серебро уздечками… Всё краснее и краснее разгорался зловещий Альдебаран, и из-за вершин Шахдага засверкали семь очей Большой Медведицы…
