Кавказ в воде - [22]
— Спасибо, брат! Век не забуду! — Сержант протянул руку, — Ахмет.
— Владислав.
— Сколько с меня?
— Да ты что, уху… очумел?
— Ты откуда? Не ногаец?
— Север, якут.
— Пузырь хоть возьмёшь?
— Давай.
— Выручил, брат, — Ахмет выудил из-под сидения бутылку, протянул Владу, — будешь у нас в Назрани…
Наши люди за ответом на такси не ездят:
— Да нет, уж лучше вы к нам!
Оба засмеялись.
— А что у тебя автобус прострелянный?
— До меня калмыки ездили, стреляли в них. И нас недавно подорвать пытались…
Вот и вся «героическая» байка, но ребяткам понравилась:
— Ездить не умеют, понимаешь…
— …Чайники!
— Ну, ладно, Владик, мы поехали, бывай! Тебе курево оставить?
— Ага… спасибо, б`атцы!
Машина, хрустнув коробкой передач и брызгаясь ошмётками грязи, пошлёпала на ПВД.
Возможно с Торговкиным в чём-то и можно согласиться — мутно всё это. Никакой определённости с союзниками нет. Если они между собой враждуют непонятно из-за чего, так и в отношении нас — что они за пазухой держат?
Однажды пришла скупая весть про того ингушского участкового — Хасана. Он приехал по каким-то делам в Назрань, где его буквально в центре города поджидала бандитская засада в количестве шести человек вооружённых автоматами и пулемётом. Из-за угла, шесть на одного — романтика.
Из какого оружия в его сторону выпустили очередь — мне неизвестно, но ингушскому милиционеру Хасану в ответ хватило шесть пистолетных патронов и несколько секунд для того, чтобы прикончить всех шестерых ингушских боевиков. Воины джихада умерли как настоящие мужчины: с оружием в руках.
В том, что все они погибли, виноват не случай, как могут со злорадным чувством подумать неверные, и не заслуга противника, — так было угодно Аллаху: всё что ни творится в этом мире, происходит по воле Всевышнего! Тем более что, выходя на тропу войны, на джихад, воин уже внутренне готов к тому, что он вероятнее всего не вернётся домой живым, но это его мало беспокоит, ибо награда Аллаха неизмеримо выше. Смерть молодых героев — это также и не трагедия, не горе, — это означает только одно: Аллах выбрал самых достойных и сделал их шахидами[11], то есть людьми, погибшими за свою веру, их испытания закончились, и врата рая для них открыты.
Война не прекращается ни на день: прогремел взрыв на Старопромысловско шоссе в сотне метрах от въезда на территорию комплекса правительственных (!) зданий. Были ранены три милиционера, один из которых скончался по дороге в больницу. Террорист-смертник взорвал себя у входа в Государственный театрально-концертный зал, где начинался спектакль. Погибли шесть человек. Террорист-смертник на велосипеде подорвал сам себя в самом центре города, у здания МВД Чечни, убив двух милиционеров, и ранив не менее пяти человек. Обстрелы, подрывы — ежедневно, ликвидация сотрудников силовых структур — ежедневно…
Каждый раз после очередного теракта, официоз заявляет что это — «свидетельство агонии боевиков». Агония затянулась надолго — это факт.
Давайте ненадолго отвлечёмся от основного повествования и вернёмся в ту семью в горном ауле, куда имеют привычку заходить члены НВБФ после опасных операций по подрыву федеральных стратегически важных электролиний, и послушаем обычный семейный разговор во время вечернего ужина. Устроившись поближе к огромному семейному столу, благо полное отсутствие освещения позволяет быть неузнанным, навострим ухо и начнём удивляться: мнения по поводу крайней необходимости отстрела ментов, оказывается, даже в семьях разделяются. Что впрочем, и не удивительно: мнения в любой семье, даже в русской, могут различаться по всякому вопросу. А уж по поводу ментов — тем более.
Для начала необходимо уловить и уяснить суть вечернего вопроса: отстрел ментов — польза или вред, и — нужно ли муджахидам целенаправленно истреблять пророссийских милиционеров[12]? — Дико звучит? Тут уж ничего не поделаешь — в некоторых кругах сей вопрос на сегодняшний день весьма и весьма актуален, и он существует.
Итак, занавес поднимается…
— Поубивал-бы, всех ментов, — задаёт тему беседы один из гостей, — начиная с моего участкового и кончая последним гаишником, на дороге…
— Но, зачем брать грех на душу? — рассуждает младший сын — трезвомыслящий правоверный мусульманин, — по поводу ментов, я и сам их не люблю: огромное количество психов, людей которые потеряли человеческое лицо, которые чувствуя безнаказанность и вседозволенность, ведут себя просто бесчеловечно. Так же факт остается фактом: вы, муджахиды не уступаете ни в чем этим ментам, только первые на пути Аллаха, а вторые на другом, неправильном, пути. Так вот, у меня к тебе вопрос: как нам быть, какой ты видишь выход из этой ситуации? Только предлагаемые варианты должны быть приземлёнными, реальными, с учётом численности вооружённой группировки федералов находящейся на нашей территории, с учётом жёсткости и жестокости специальных ведомств и отдельных лиц, с учётом того, что хотим мы этого или нет, но Россия сегодня, пока ещё остаётся одной из ядерных держав и, соответственно, из-за Чечни с ней никто за нас впрягаться не будет. С учётом того, что ни сегодня, ни завтра, ни даже послезавтра Доку Умарова никто к власти и на метр не подпустит, потому-что в горах он приносит гораздо больше пользы для Кремля и генералов: благодаря им столько медалек получили и зарплаты большие, в общем, нужен он там, причём больше чем тут.
Это повествование не про кровь и ужасы последних чеченских кампаний и коварство и зверства противоборствующих сторон. Не про самодурство некоторых больших командиров и начальников, дурные и тщательно скрываемые качества которых, незаметные в мирное время, особо проявляются на войне. Если что-нибудь обо всём этом и присутствует, то в весьма разбавленном и умеренном виде.А теперь к уважаемому Читателю — всё, что здесь видишь, по сути, истинная правда. Но все имена и фамилии изменены, документальная точность хронологии и территориальности событий не гарантированы.
Сюжет из разряда — нарочно не придумаешь. В 90-х годах прошлого столетия публиковались в местной периодической печати небольшие статьи на эту тему. Но дело было реальное, даже несколько уголовно-политическое, в далёком 1937 году, имевшее место быть в селе Атамай колхоза «Красная звезда», ЯАССР. Тем не менее, все характеры и фамилии изменены, за исключением имени главного героя, который ушёл из жизни довольно давно — предположительно в начале XIX века… По материалам известного современного якутского шамана Владимира Кондакова.
Спокойная мирная жизнь капитана Андрея Брэм основательно расстроена: вследствие таинственной, и необъяснимой с точки зрения официальной науки, находки, его жизнь превратилась в бег с препятствиями. Найденные им в архивах официальные документы и секретные материалы не проливают свет на вопросы. Опасности и постоянные стрессовые ситуации — стали его неизменными спутницами…
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.