Кавказ без русских: удар с юга - [45]

«При таком раскладе о какой толерантности может идти речь?», — задаётся вопросом рассказчик. При этом он, по его же собственным словам, не выступает против какого-то одного из множества народов и этносов, населяющих Россию. Он лишь взывает к законности и справедливости. «Я не против ни одного народа РФ, но пусть они будут гражданами страны и пусть не убивают русских и считают их людьми, а не рабами и мусором, и тогда будет нормально», — пишет он.

Создание условий, при которых исход русских с Северного Кавказа как минимум бы прекратился, а как максимум — началось бы их возвращение, — проблема, не имеющая простого решения. И здесь плохими советчиками оказываются как проповедники безудержной толерантности, так и те, кто призывает обнести Северный Кавказ колючей проволокой. Слишком уж много всего влияет на происходящее, и это — не только внутренние процессы, но и внешние. Совершенно очевидно, что здесь как никогда необходим мудрый, вдумчивый подход, учитывающий множество различных, влияющих друг на друга, факторов, о чём подробнее будет сказано в последующих главах. Но и, конечно же, политическая воля российского руководства к реализации предложенных рецептов.

Положение русских стариков в Чечне вызвало пикировку в СМИ. По заявлению координатора проекта «Поможем русскоговорящим старикам на Кавказе» Юлии Орловой, сделанному в интервью сайту «Кавказская политика», социальная поддержка лиц пожилого возраста в Чечне оказывается в недостаточном объёме. «Решать серьёзные вопросы в Чечне старому человеку очень сложно. Поэтому многие, кто ещё в силах, пытаются уехать. Какие-то старушки уже совсем впали в отчаяние, и биться за свои права они не будут. И мы пытаемся в их последние месяцы и годы жизни проявить к ним то внимание и заботу, которых им не хватает», — сообщила она. Более того, по словам Орловой, работа благотворительных организаций в республике несколько затруднена, из-за чего она оказалась не в состоянии найти «здоровые силы», к которым «мы могли бы прийти с нашим проектом». По словам руководителя проекта, пожилые люди на Кавказе остаются максимально незащищённой, но в то же время и психологически травмированной категорией населения. «Большинство из наших подопечных пережили войны, кто-то стал жертвой насилия», — сообщила Орлова.

Омбудсмен по Чеченской республике Нурди Нухажиев отреагировал на это интервью, назвав предоставленную в нём информацию ложной и направленной на «создание межнационального напряжения». По его словам, по адресу всех пожилых людей, названных в интервью, были проведены проверки, которые не выявили у них никаких жалоб или просьб. «Исходя из религиозных воззрений и национальных особенностей чеченцев, в республике нет и не может быть плохого отношения к пожилым людям, независимо от их национальной принадлежности. Руководством республики проблемам инвалидов, пожилых и малоимущих людей уделяется особое внимание», — заявил он в интервью, опубликованном на сайте «Грозный-информ». В целом высказывания Орловой были охарактеризованы им как «попытка чёрного пиара», равно как и высказаны сомнения в адрес целесообразности помощи проекту «Поможем русскоговорящим старикам на Кавказе»[249].

Русский вопрос Чечни: русской общины нет, но русские ещё остались. Про Чечню в последнее время слышны, в основном, победные реляции. Действительно, сразу после окончания второй чеченской войны Кремль декларировал цель — сделать из республики пример эффективного менеджмента и исключить возможность повторения трагических событий. Получилось или нет — покажет время, однако не стоит забывать и о жизни тех, кто остался один в тот момент, когда две чеченские войны прошлись по этой земле огненным колесом — о положении русских старожилов Чечни.

Намерение «вернуть русских в Чечню» неоднократно декларировалось как руководством республики, так и страны. При этом обычно ритуально произносится фраза — «без русских республика не выживет». Тут, впрочем, речь идёт о специалистах в разнообразных сферах, без которых построение «фасада» СКФО не потянуть. Пережившим войну старикам из числа чеченцев помогает весь местный социум, ведь к пожилым людям на Кавказе вообще особое уважение. Представить, что кто-то из них будет бедствовать, очень сложно. Другое дело русские — под ними в Чечне по большому счёту подразумевают всё нетитульное население, пережившее один или два чеченских конфликта и оставшееся на своей Родине. Против них играет буквально всё — разрыв сложившихся социальных связей из-за смерти или бегства родных и друзей, глубокое недоверие к государственным структурам, на которые русские надеялись практически до последнего момента, ощущение враждебности окружения, от которого прошедшему кошмар террора человеку не так-то просто отделаться.

По мнению директора Центра этнополитических исследований Майи Аствацатуровой, ссылающейся на данные соцопросов, «социальное самочувствие, самоощущение русских на Северном Кавказе далеко не благополучно». Да, сейчас редко можно прочитать об убийствах или избиениях русских граждан в Чечне, где «национальный вопрос» вполне себе решён, а вся нестабильность обычно приходится на места, где «всё не так однозначно», а «кавказское гостеприимство» снова становится расхожим понятием. Раны, нанесённые войной, медленно затягиваются — увы, не для всех. «У нас была одна старушка, Галина Фёдоровна, у которой не было пенсии лет 10–15. Она жила в каких-то совершенно диких условиях. Во время войны она перевела пенсию в Москву, оформила на свою сестру, потому что в Чечне не выдавали никаких пенсий. А поскольку она инвалид и пережила насилие и бомбёжки, сидела в подвалах, то когда ей из Москвы написали письмо и спросили, жива ли она и куда ей платить пенсию, она, конечно, не ответила. И пенсию ей платить перестали. В итоге почти 15 лет она нищенствовала и жила на подаяние», — рассказывает координатор проекта «Поможем русскоговорящим старикам на Кавказе» Юлия Орлова. И такие истории, увы, не единичны. Уцелевшие при геноциде русские после всех испытаний зачастую уже не имеют воли к борьбе за что бы то ни было. Должны бы помогать родственники, но часто их просто нет. Во многом положение русских стариков зависит именно от этого — есть ли родственники, готовые помогать, пусть даже и живущие в соседних регионах. В противном случае на недостаток средств накладываются психологические травмы и, как правило, отсутствие или очень плохое состояние жилья. Чтобы понять, что именно пережили эти люди, достаточно открыть любое интервью тех, кому всё-таки удалось бежать из охваченной огнём Чечни. «Мы из Грозного уехали окончательно только в 2002 году, после того как расстреляли моего мужа, пришли 12 человек в форме чеченской милиции и увели его, а утром его нашли убитым недалеко от дома, — рассказывает беженка Нина Спирина, ныне живущая в Ставрополье. — Меня не было, я документы в суд возила в Пятигорск. После этого мы с мамой бросили всё и уехали». Таких рассказов в газетах и Интернете сотни.