Каузальный ангел - [50]

С лица Дуньязады внезапно исчезает улыбка.

— Смотрите! — восклицает она, указывая на небо.

Сердце Таваддуд сжимается от ужаса.

— Нет. Неужели и здесь?

В небе возникли обманчиво красивые точки. Их невозможно сосчитать, и количество продолжает увеличиваться, словно на мозаичный пол высыпаются сверкающие песчинки. Светящиеся точки начинают выстраиваться с многоугольники и клинья.

— Не беспокойтесь, — говорит ле Фламбер. — Они пришли не за вами, а за мной. А я не заставлю их ждать.

Ну почему никогда не хватает времени на прощание? Ничего не меняется.

Он целует руки обеим сестрам и кланяется.

— Я тоже вышел из пустыни, — признается он. — Ваша более сурова и ничего не прощает. Но пока здесь есть вы, она навсегда останется прекрасным садом.

Мерцающая сфера уносит его ввысь. На прощание он посылает им воздушные поцелуи. Спустя несколько мгновений доносится отдаленный грохот, и новое небо Сирра пересекает белая черта. Пляшущие звезды выстраиваются вдоль нее, а потом все исчезает.

За время возрождения Сирра небо успевает потемнеть, и Таваддуд кажется, что она видит его впервые. Она смотрит на широкие кольца, диски и луны и светящиеся вдали нити, которые поддерживают другие небосводы. Таваддуд берет сестру за руку, и некоторое время они впитывают эту красоту. Затем они снова поворачиваются к синей с золотом книге Сирра.

— Ты думаешь, уже пора? — спрашивает Дуньязада.

— Да, — отвечает Таваддуд. — Давай разбудим их. 

Интерлюдия БОГИНЯ И ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

Две Жозефины идут вдоль берега темного ночного моря, одна босиком ступает по песку, другая время от времени заходит в воду и перепрыгивает через мелкие волны. Одна уже стара, другая молода, и ее золотисто-каштановые волосы развеваются на ветру шелковистым знаменем.

Жозефина порой полностью погружается в парциала, наслаждаясь крепкой плотью и яркими глазами. Но она передала еще не все воспоминания и вынуждена углубляться в себя: что-то вырезать, что-то выбрать и сохранить. Она размеренно шагает, а с губ льется непрерывный поток слов для демиургов, вторящий медленному дыханию моря.

В последний раз она испытывала настоящую любовь к нему в свой день рождения.

Это было вскоре после того, как они проиграли первую войну. Даже спустя несколько столетий Матчек не соглашался признать свое поражение, и потому то давнее пятно в блистательной истории Соборности было стерто из памяти гоголов. Но Жозефина все помнит.

В конце концов, это она собрала их вместе из разных уголков мира, она посылала Жана, чтобы объединить их одной общей целью. Она сотворила из разрозненных фанатиков нечто большее.

Она приносила жертвы. Она допускала ошибки. К примеру, она всегда сожалела о том, каким образом ввела в это общество Антона Васильева. Он был идеальной для них фигурой: виртуальная поп-звезда, медиакиборг с миллионами поклонников, демагог и идеолог, похититель душ и сердец. Но она нанесла ему неизлечимую рану.

В итоге она создала из них армию.

Они боролись за свободу загрузок, кто-то сулил небеса, кто-то надрывался в загрузочных лагерях и в облаке. В Шэньчжэне они допустили ошибку. Освобожденные гоголы — рой разумных компьютерных вирусов — обезумели и захватили инфраструктуру города. Этот случай нанес сильный удар по всему движению Федоровизма. Пострадавшие государства, крупные корпорации и неустойчивые демократии организовали сопротивление. Они нанесли ответный удар и выиграли. Основатели — все, кроме нее, еще связанной плотью, — бежали в космос. Они поклялись вернуться, а потом разумы, трансформированные в сгустки наноспутников, были запущены на орбиту верными последователями.

Матчек, Сумангуру и остальные клялись, что без ограничений тесной планеты они будут расширяться, накапливать ресурсы, а потом вернутся, чтобы завоевать Землю. Они ничего не поняли. Она знала, что будет намного лучше, если гоголы сами придут к ним, лишившись свободной воли.

А проблема была в том, что мир, поднявшийся из пепла войны, продолжал функционировать.

Мир рынков рабочих-гоголов, обширных виртуальных экономик, основанных на потенциальном труде загруженных разумов и их копий. И бесконечного множества сложнейших финансовых инструментов, применяемых к квантовым рынкам, — первое убийственное дополнение для квантовых компьютеров. Средства сцепленности, споры о праве на жизнь мертвых душ. Самая эффективная за всю историю система распределения ресурсов: совмещение номенклатур, сложные операции с ценными бумагами, применяемые буквально ко всему — труду гоголов, праву иметь тело из плоти, энергии, пространству и времени.

Злокачественные наросты, встающие на пути истинного бессмертия. Она хотела вырезать их, и для этого создала руку, держащую нож.

Жозефина умирает, лежа в своей спальне на острове. Светит солнце. Большую часть времени она через бими своей мыслящей кровати получает жизненные потоки от молодых, сильных и красивых служащих, используя их в качестве заместителей своего «я», но сегодня она видит солнечный свет и голубое небо собственными глазами. Искусственная сетчатка позволяет получать ясное и четкое изображение. У Жозефины возникает желание полюбоваться открывающимся видом, и кровать меняет форму, поддерживая ее тело в приподнятом положении. За окном видны белые мачты стоящих в гавани яхт. Снасти на ветру гудят и негромко позвякивают, создавая импровизированную музыку.