Катынский лабиринт - [12]

С отъездом Зарубина судьба узников Козельска вступила в завершающую фазу. Никто из администрации не скрывал от них, что решение принято, однако смысл его продолжал оставаться загадкой.

Еще в декабре из Козельского лагеря — как и из двух других — вывезли священников. Никто из них, исключая ксендзов Зюлковского и Кантака, не обнаружен ни среди живых, ни среди мертвых. Труп Зюлковского. как уже сказано, эксгумирован в Катыни. Кантак спасся: он был гражданином вольного города Гданьска, к тому времени ставшего германским Данцигом. 8 марта были вывезены еще 14 офицеров, в том числе прокурор Верховного суда полковник Станислав Либкинд-Любодзецкий, бывший военный атташе в Бельгии полковник кавалерии Старженский, референт призывной комиссии капитан Радзишевский, поручик военного флота Граничный. Их доставили в тюрьму Смоленского УНКВД, и на этом след оборвался. Уцелел из этой группы один человек, которого из Смоленска отправили в Харьков, 3 апреля начались регулярные этапы, продолжавшиеся вплоть до 12 мая, причем два этапа общей численностью 245 человек имели конечным пунктом Юхновский лагерь (Павлищев Бор) — эти люди остались в живых. Остальные погребены в Катынском лесу. Во всяком случае, из эксгумированных в 1943 году 4143 трупов идентифицировано 2730 — все это узники Козельска.

Несколько немаловажных деталей. Перед отправкой всем пленным сделали прививки против брюшного тифа и холеры — по-видимому, чтобы успокоить их, внушить мысль о предстоящей передаче на Запад («что, учитывая географическое положение Козельска, было даже правдой», замечает по этому поводу Ежевский). Каждый этап получил сухой паек: по 800 г хлеба, сахар и три селедки: судя по хлебной пайке. выдана была суточная норма — дорога в Катынь, с многочисленными остановками и задержками, занимала как раз около суток. Подпоручик Владислав Фуртек вспоминает загадочную фразу, сказанную ему и его товарищам по этапу Демидовичем: «Ну. значит, вы хорошо попали». Фуртека увезли из Козельска 26 апреля — это был один из двух этапов в Юхнов.

Такова польская версия событий, совершавшихся в Козельском лагере весной 1940 года.

Откроем теперь книгу приказов по 136-му батальону за 1940 год.

14 марта командир батальона полковник Межов убывает в служебную командировку в штаб 15-й бригады, дислоцированный в Минске, по вызову. 18 марта возвращается в Смоленск и в тот же день уезжает в Козельск. 18 же марта в Козельск отправляются диспетчер батальона Горячко, помкомвзвода Плахотный, политрук Зуб[42] и команда из 48 человек во главе с командиром 2-й роты лейтенантом Хотченко: днем позже команда из 45 человек (старший младший комвзвода Ниделько), а еще через 10 дней команда из 12 человек (старший — старшина Афанасенко). За время пребывания в Козельске полковника Межова (в Смоленск он вернулся 14 мая) организовано девять конвоев. Из них 3 — в Юхновский лагерь, 2 — в Смоленск, 1 — из Смоленска в Козельск и 3 — по маршруту Козельск — Гнездово. отправившиеся 8, 16 и 17 апреля (начальники конвоев соответственно младший лейтенант Безмозгий, командир отделения Кораблев и старшина Гридневский). В окрестностях Гнездова, как известно, никакого лагеря не было, зато был и есть Катынский лес, вернее, та его часть, которая называется Козьи Горы, где и были впоследствии обнаружены массовые захоронения польских военнопленных.

Начнем с конвоев Козельск — Юхнов. Все три отправились из лагеря 12 мая. Да га совпадает с польскими источниками: именно в этот день из Козельска были вывезены последние узники, оказавшиеся сначала в Юхновском, а затем в Грязовецком лагере. Их было 95 человек или около того. Конвоиров, судя по документам, 30 плюс три начальника. Этого более чем достаточно: по другим бумагам я установил, что при перевозке вагонзаком, то есть «Столыпиным», обычно на одного конвоира приходилось примерно 15 подконвойных. С гнездовскими конвоями сложнее. Даты опять же совпадают, однако конвои эти слишком малочисленны. Сюда, впрочем, нужно включить конвои по маршруту Козельск — Смоленск, но и в этом случае число подконвойных и конвоиров несопоставимо. Вот таблица, в которой я совместил польские и советские архивные источники:

Если два конвоя 8 апреля, в сумме составлявшие 16 человек, еще могли справиться с 277 пленными, то этого никак не могли сделать конвои 9, 16 и 17 апреля.

Остается еще конвой младшего лейтенанта Тихонова в обратном направлении — из Смоленска в Коэельск, убывший 9 и вернувшийся в Смоленск 21 апреля. Можно предположить, что он вез пленных не в лагерь, а из лагеря: 19 и 20 апреля из Козельска отправились этапы, численность которых составляла соответственно 304 и 344 человека, красноармейцев же в тихоновском конвое было 20. И все-таки остается еще 14 этапов Козельск Гнездово, зафиксированных польскими источниками и никак не подтвержденных архивом 136-го батальона, не говоря уже о малочисленности трех из девяти выявленных мною конвоев. Никакие изъятия из книги приказов невозможны, вымарок я также не обнаружил — остается предположить, что батальону помогала другая конвойная часть. Есть сведения, что это был 226-й полк той же 15-й бригады. дислоцированный в Минске (командир полка — майор Суховеи Никифор Яковлевич). Проверить невозможно: архив полка сохранился начиная с 1941 года.