Катынский детектив - [56]

Но, думаю, будущее следствие откроет, что Главная военная прокуратура здесь не причём. Читатели уже заметили, что автор не очень сильно уважает её доблестных работников, так здорово отличившихся в катынском деле и так бесстрашно прыгнувших вместе с ним в дерьмо. Но не уважает за беспринципность — сегодня они мучают стариков, чтобы те признались, что поляков убил Сталин, а завтра посадят в камеру с гомосексуалистами польского посла и тот через день признается им, что польских офицеров убил римский Папа. Но они государственные чиновники. Они, правда, не заняты управлением какого-либо дела, но ведут по ним следствия и, кроме этого, они сами находятся в системе управления, а, значит, понимают, что такое приказ, документ, распоряжение, протокол, как они должны выглядеть, какие на них должны быть пометки, кто, когда и в каких случаях их подписывает — в общем, всё то, что составляет специфику чиновничьей службы, понимают то, по чему определяется — действительно человек профессионал или выдаёт себя за такого. В любом деле есть много вещей, присущих только этому делу и не видных постороннему. Скажем, если человек в тельняшке и фуражке с «крабом» говорит: «Мы приплыли в Марсель» — не верьте, что он моряк. Моряк скажет: «Мы пришли в Марсель».

Работники Генеральной прокуратуры — это чиновники-профессионалы. Я не верю, чтобы они могли, даже ленясь и не думая о том, что они делают, так глупо и бездарно изготовить фальшивки. Я говорю не о технике подделки подписей, а о содержании документов и их атрибутике.

Эти документы фабриковал свободный художник — либо журналист, либо историк, либо какая-то уж такая безответственная аппаратная крыса, которая кроме болтовни ничему не научилась.

Прежде чем конкретно заняться этими документами, зададим себе вопрос — а можно ли было в принципе сфальсифицировать документы похожими на подлинные после того, что бригада Геббельса уже успела так много всего опубликовать? Думаю, что можно было. Если бы за них взялся человек, который работает не за доллары. Не за страх, а за совесть. Который бы так болел за это дело, что понял его.

Видите ли, во всех документах есть строчки, которые подручным Сталина невозможно опротестовать, — пленные были направлены в распоряжение УНКВД областей. Сейчас мы понимаем, что после назначения им срока эти УНКВД обязаны были переквалифицировать их в заключённых и отгородить от мира. Но ведь в каждой области была чрезвычайная тройка. Особое совещание не могло расстрелять, но она-то могла!

Поэтому фальсификатор должен был вооружиться такой идеей — в марте Политбюро изменило решение: оно отменило своё прежнее согласие о направлении дел пленных на рассмотрение Особому совещанию и приняло новое — направить их на рассмотрение чрезвычайными тройками Смоленской, Харьковской и Калининской областей. Всё бы сошлось — пленные направлялись в лапы убийц. Но ума на это не хватило. Вообще, его хватило не на многое.

88. Это понимала и бригада Геббельса. Поэтому в октябре 1992 года придурки прессы стали радостно кричать, что найден протокол Политбюро, но нигде не то что не было опубликовано ни единой фотографии его, никто никогда и не цитировал его. На что Волкогонов прожжённый тип, которому, казалось бы, и терять нечего, но и он в декабре 1994 года в телепередаче только помахал несколькими листиками перед телезрителями и не прочёл, а просто сказал, что в этой бумаге Политбюро решило убить польских офицеров. Было очевидно, что сама бригада Геббельса боится этих фальшивок.

Вы уже поняли, что автор этой книги несколько интересуется катынским делом, но и он с 1992 года нигде не мог найти этих документов, пока в начале 1995 года ему не передали уже упоминавшийся сборник «Военные архивы России». В этом сборнике, в первом выпуске (возможно, и последнем) были опубликованы эти фальшивки в гуще других, безусловно подлинных документов. О самом же сборнике автору поведали следующую историю, за достоверность которой автор не ручается. Тираж его был отпечатан (кстати, неизвестно где, — против всех правил не указана типография), но не пущен в продажу, лишь примерно 600 экземпляров были разосланы в библиотеки Запада.

Это надо понимать так: когда фальшивки уже сфабриковали и Ельцин передал их полякам, то сразу и поняли, что лучше бы этого не делать, да поздно было.

89. Бригада Геббельса «обнаружила» в архивах три документа: «письмо Берии Сталину»; «выписка из протокола Политбюро № 13 от 5.03.1940 г.»; «письмо Шелепина Хрущёву от 3 марта 1959 г.».

Давайте сначала посмотрим на них, не читая, глазами чиновника.

Любой документ государственного или хозяйственного учреждения несколько отличается от частного письма «на деревню дедушке». Во-первых, эти документы всегда исполняются на бланке. Бланк — это первая страница письма, приказа или распоряжения, на которой типографским способом или пишущей машинкой отпечатано название учреждения и место для заполнения собственного имени самого документа — его номера и даты. После того, как документ будет подписан и приобретёт силу, его будут называть этим именем, к примеру «письмо Трубина Горбачеву № 1-5-63-91 от 17.05.91 г.» или «приказ по КГБ № 500 от 1961 года о секретном делопроизводстве». Без этих атрибутов это не документ, а бумажка. Недопустимо писать личные письма на бланке своего учреждения и вести на бланках переписку внутри учреждения, но и немыслимо, чтобы из учреждения, особенно от его главы, вышло письмо в другое учреждение не на фирменном бланке и без собственного имени. Это невозможно, это всё равно, что Берии подняться на трибуну Мавзолея на празднование 1 мая без брюк, в одних трусах.