Катынский детектив - [11]

Сегодняшним сторонником и защитником идей Геббельса и бывшего польского правительства является польский профессор Ч. Мадайчик, его обширную статью мы возьмём за основу для своего расследования катынского дела. Неизвестно, каким наукам учит данный профессор, но мне кажется, что это профессор искусствоведения со специализацией по театру или венской оперетте. У него и статья называется «Катынской драмой», и главы названы актами, и жизнь в лагерях военнопленных идёт не по плану, уставу или распорядку, а по «сценарию». Если это так, то как-то можно понять, откуда берутся сентенции такого рода: «В то же время неизвестно, когда было принято решение о способе уничтожения (индивидуально или массово, расстрел или утопление и т.п.), обычными методами или выстрелами в затылок. А это означало лишить польских офицеров права на почётную — в воинском понимании — смерть — находясь лицом к врагу».

Такая «почётная смерть» в ходу исключительно у оперетточных офицеров. Тех, у кого главная служба заключается в звякании шпорами по паркету и целовании ручек паненкам. Тех, кто стреляет только по зайцам на охоте, да и то попадает при этом в зад своему камердинеру. Неужели эти сентенции и есть нынешняя польская «духовность»? И, что оскорбительно, ведь у этих носителей «духовности» нет ни крупицы элементарной логики — ну, кто мешал польским офицерам принять «почётную смерть, находясь лицом» к немцам в сентябре 1939 года? Чего они от немцев бросились врассыпную как тараканы, да ещё и впереди польских солдат?

Куда больше толку ориентироваться в этом вопросе не на щебетание академических «интеллектуалов», а на простой и грубый слог действительно фронтового офицера. Уже упоминавшийся Ромуальд Святек пишет: «Будучи в Воркуте в лагере N10, я встретил майора немецкой армии, который с 1941 года находился в оккупированном Смоленске. От него я узнал, что немцы и в самом деле захватили несколько лагерей с польскими военнопленными, расположенных в этом районе. Однажды в беседе я поинтересовался его мнением о Катыни. Он прямо мне ответил, что это дело рук немцев, поскольку это отвечало их интересам, и искренне удивился польским протестам. Майор придерживался мнения, что хороший солдат, а тем более офицер, должен умереть, если погибает его Родина. Он заявил, что, попав в руки русских, хорошо понимал, что может умереть, и если этому суждено будет случиться, он примет смерть как подобает немецкому офицеру».

Заметьте, этот немец уже был у нас в плену 8-10 лет и даже после этого не мог себе простить, что его родина, как он считал, погибла, а он ещё жив. Любви к себе этот офицер не вызывает, но не уважать его невозможно.

А вот высказывания польских офицеров, впоследствии найденных в могилах Катыни. Их приводит Ч. Мадайчик и его советская коллега Н .Лебедева. Один из оставшихся в живых офицеров: «Ненависть к Советам, к большевикам — скажем откровенно, — в целом ненависть к москалям была так велика, что эмоционально порождала стремление выбраться куда угодно, хоть из-под дождя, да под водосточный желоб — под немецкую оккупацию». Из 4,5 тысяч Козельского лагеря выразило желание остаться в СССР всего 67 человек, в лице остальных они стали «прихвостнями москалей». Агентура, работавшая внутри лагерей, доносила о желании военнопленных «…попасть во Францию, вступить добровольцами во французскую армию и воевать против немцев. Победив Германию, выступить против СССР и восстановить Польшу от реки Одер до реки Днепр».

Украинская поговорка по поводу последней сентенции замечает — дурак в мечтаниях становится богаче.

Я не знаю, как собственно русские, но меня, украинца, эти разговоры раздражают. Моя мать происходила родом как раз с той стороны Днепра, где эти польские паны делили себе земли под усадьбы. Может, моему деду и не нравились в то время колхозы, но спросили ли его эти «польские патриоты» — желает ли их дед видеть вместо большевиков? Может, моему отцу и не нравился Сталин, но спросили ли его эти «страдальцы» — желает ли он служить в польской армии, да ещё и под началом таких трусливых подлецов, как Андерс?

Скажу честно, как людей — мне этих расстрелянных поляков жалко, но как патриоту мне всё равно, кто этих злобных идиотов расстрелял — немцы или наши. С такими бредовыми целями — туда им и дорога.

Но помимо эмоций, есть ведь и другой расчёт. Всё это катынское дело затеяно сегодня именно для того, чтобы воспитать поляков такими, как они были в 1939 году. Чтобы вместо государственных деятелей они имели тупых болтунов, вместо генералов и офицеров — трусливых паркетных шаркунов, чтобы польский народ снова кормил эту ничего ему не дающую и никак его не защищающую камарилью. Чтобы Польша снова стала алчной европейской проституткой, не труженицей, а проституткой, с глупой надеждой, что если она кому-то подставится, так ей за это что-то обломится.

Вот во имя того, чтобы этого с Польшей не произошло, и имеет смысл катынское дело расследовать. Сегодня на сам факт убийства офицеров можно наплевать — мы — так мы, немцы — так немцы. Сейчас действительно истина дороже.

Хроника событий катынского дела