“Катти Сарк”, несущая ветер - [7]
- Дурак! Оглох, что ли? Трамвай же прёт!
Крик этот, смешанный с грохотом железной туши, он услышал уже в полёте. Спину обдало плотным воздухом. Он ткнулся в сугроб и судорожно поджал ноги. Сквозь снежную труху, которая таяла на глазах, двоились рельсы. Они мерцали тускло, как лезвия засаленных ножей. Трамвай, точно понурый мясник, удалялся прочь, равнодушно и пьяно виляя задом.
Маленько очухавшись, Сергей поднялся на колени. Соображая, кто его остерёг, огляделся. Вокруг не было ни души. Стоя на коленях, он поднял глаза. Из чёрной бездны на лицо падали редкие снежинки. Они тихо таяли на губах и были почему-то солёные.
Сергей снова осмотрелся. Неподалеку в три глаза мигал светофор. Огоньки напоминали елочные шары. Он плохо соображал, но одно всё же вспомнил: впереди Новый год. А уже следом явилась мысль о подарках.
В «Детском мире», куда его притащили ноги, было многолюдно. Он слепо оглядел полки. На глаза попалась коробка с изображением парусника. Что там - долго не разбирался. Толпа сметала всё - зевать было некогда.
Выйдя из «Детского мира», Сергей сделал крюк и наведался в промтоварный. Там взял первое, что попалось на глаза, - косметичку. А на углу, уже неподалеку от дома, купил у какого-то мужика ёлочку.
Дома, по счастью, никого не было. Пришёл, хватил ещё зачем-то полстакана водки и, кое-как раздевшись, завалился спать - утро вечера не мудренее, зато отдалённее.
***
Разбудил его голос. Еще не проснувшись, Сергей почувствовал, что лежит, скрючившись в три погибели, а коленки поджаты к самому подбородку. Так младенцы, как складные ножи, лежат до срока в утробе матери. Окликал Алёшка. Он тормошил сначала осторожно, деликатно, а потом всё решительнее и настойчивее, пока Сергей не открыл глаза.
- Па, утро. Ёлку надо ставить. Дед Мороз скоро придёт... Со Снегурочкой...
Хотелось спать, никого не видеть, ни Деда Мороза, ни Снегурочки, а все спать,
спать и спать... Но различив сквозь похмельную муть Алёшкины глаза, Сергей устыдился: он-то в чём виноват?!
- Сейчас, сынок. - Сергей потрепал мальца по светлой голове, нажал кнопочку носика. - Би-би... В садик сегодня не надо? - И наконец поднялся. - Мама спит?
Алёшка кивнул. Вопрос был риторический - Сергей и без того знал, что жена спит. Пребывание во сне было едва ли не основным её состоянием. Раньше, в первый год совместной жизни, он этого не замечал, либо у неё это не столь явно проявлялось. А после рождения Алёшки она спала, кажется, с открытыми глазами. «У нас, у баб, это бывает, - объясняла Маруся Пителина. - Одни от родов с ума сходят, в горячку впадают, а другие - наоборот...»
Пакратов женился не впопыхах, не как солдат-дембель, который, вернувшись со службы, нюхнул дешёвеньких духов и через неделю в загс побежал. Было время и подумать, и взвесить, и советы получить. Один довод выложила Таисия Тимофеевна: «Девушка работает в клубе - значит, тонкая натура». Другой аргумент изрёк Калиныч: «Широкие бёдра, - стало быть, легко рожать будет». Что касается «тонкой натуры» - лучше помолчать. Но насчёт родов - чёрта с два. Рожала - едва Богу душу не отдала. Маялась так, что дошло до кесарева сечения. Вот тебе и бёдра... А после? Едва плод извлекли, едва отвозились с матерью и ребёнком, - новая напасть: стало пропадать молоко. Ребёнок есть хочет, к груди тянется, хватает ротиком сосок и тут же с криком откидывается. Что такое? Кинулись обследовать - сначала младенца, потом мать. Эва! Оказалось, на сосках у неё волосы стали расти. Да не какие-то былинки-завитушки, а жёсткие да колючие. Они-то и изводили грудничка. Его голод донимает, он к мамкиной титьке тянется, а там, как на передовой, - колючая проволока. Прикусит он сосок своими губёшками да от боли и страха заверещит. И она, видя его мучения, - в слёзы. Так и ревут в два голоса. Пробовали те колючки состригать, выдирать пинцетом, а волосы ещё больше прут. Помаялись бедолаги с неделю, извелись оба, пока молоко и вовсе не пропало. Пришлось переходить на искусственную кормёжку. Так Алёшка, по сути, и не отведал материнского молока.
Под вечер, когда Пакратов с сынишкой уже давно нарядили елку, пришли Дед Мороз со Снегурочкой. Это были ряженые с жениной службы. Перезрелые девицы, изрядно накрашенные и заметно поддатые, несли какую-то дежурную околесицу. Протараторив свои дикие спичи, они вручили Алёшке кулёк со сладостями и отвалили.
- А тетя Мороз про серьги забыла, - заметил востроглазый Алёшка.
Новый год Пакратовы встречали благопристойно. Всей семьёй посмотрели в очередной раз «Иронию судьбы». Алёшка под конец первой серии уснул, Сергей отнёс сынишку в кроватку и вернулся к телевизору. На экране разворачивались сцены московско-ленинградской ревности. Сергей покосился на жену. Изменяла ли она ему? Он не особенно задумывался. Во-первых, потому, что был небезгрешен сам. А во-вторых, потому, что её трудно было в этом заподозрить. Однажды Сергей все же что-то обронил, пребывая на традиционной Филиной пятнице. Филя с велеречивой мудростью диктора армянского радио изрёк: «Можно ли изменять мужу, постоянно пребывая в объятиях Морфея?!»
Александр СЕМЁНОВ - Зной. РассказыАлександр ЛЕБЕДЕВ - Проверка на прочность. РассказМихаил ПОПОВ - Встречный марш. РассказАлексей ВУЛЬФОВ - Под музыку гаврилинских перезвонов. РассказВалерий ПРОЦЕНКО - Подушка безопасности. Рассказ.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».
Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.
Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.