Каторжник император. Беньовский - [5]

   — Чем могу служить, господин...

   — Мидденхорст, если вам угодно. Служил с вашим батюшкой в одном полку. Он в ту пору был полковником, я капитаном. Однажды гостил у вас в Вербове. Живописные пейзажи, горы, водопады... Вам, Морис, было годика два. Вряд ли вы меня помните.

   — Ей-богу, не помню.

   — Вы забрались ко мне на колени и теребили мой ус.

   — Всё это очень интересно. Но не пойму, чем могу служить.

   — Только выслушайте. Случилось так, что не по своей воле я променял армию на полицию. Удар по самолюбию для дворянина из старинного рода, в котором было немало и полковников, и генералов. Не скажу, чтобы я слишком любил свою теперешнюю службу. На правах друга вашего покойного батюшки счёл своим долгом поделиться с вами, Морис, небезынтересным для вас служебным секретом.

   — Это так важно для меня?

   — Судите сами: совершенно случайно я узнал, что вам в ближайшие дни, а может быть часы, грозит арест, тюрьма. Таково повеление императрицы. До неё дошла жалоба ваших зятьев.

   — Но моё дело рассматривает суд. Надеюсь, что мои имущественные права будут подтверждены.

   — Не надейтесь. Императрица решила передать имения зятьям. Вам это повеление её величества, очевидно, ещё не известно.

   — Чёрт возьми! Вы-то откуда это знаете?

   — Из окружения министра. Один из его секретарей мой приятель и в некотором роде мой свойственник. Наши жёны в дальнем родстве...

   — Бог с ними, с вашими жёнами. Вам-то какая выгода сообщать мне обо всём этом?

   — Одно лишь сочувствие к сыну старого друга и сослуживца.

   — Пожалуй, я вам поверю.

   — И поступите разумно.

   — И что мне советуете?

   — Ничего не советую. И не вправе советовать. А впрочем, на вашем месте я бы не медлил. В Польше у вас родные?

   — Дальние. И имение в Литве, доставшееся в наследство от дяди.

   — К тому же вы обладаете военным опытом.

   — Некоторым.

   — Стало быть, имеете возможность получить чин и должность в армии короля Станислава.

   — Наверное, имею. Ведь я венгр с польской примесью в крови. Что вы ещё хотите мне сказать?

   — Я всё сказал. Не медлите. А в ваших чертах лица угадывается что-то от того малыша, которого я держал на коленях. Прощайте, друг мой. Да хранит вас Бог.

Глава вторая

Скорый в принятии решений, Морис Август незамедлительно отдал распоряжение слугам собираться в дорогу. Понукать их не требовалось. Слуги знали необузданный нрав господина и его увесистую руку и вовсе не горели желанием заработать оплеуху или зуботычину.

Чтобы сбить преследователей со следа; Беньов небрежно бросил управляющему гостиницы, рассчитываясь за постой:

   — Очень сожалею, что покидаю Вену. Неотложные дела в Трансильвании. И ещё хочу в Пешт к друзьям наведаться.

   — Пешт прекрасный город, — ответил управляющий. — Кстати, в Пеште мой свояк держит гостиницу «Ласточка». Рекомендую воспользоваться.

   — Благодарствую. Быть может, воспользуюсь вашей рекомендацией.

На второй день пути маленький караван — десять всадников и ещё несколько навьюченных дорожным скарбом и припасами лошадей — достиг Братиславы. Отсюда двинулись не на Пешт, а, переправившись через Дунай, углубились в просторы Словакии. Делали усиленные переходы, не щадя коней. Однако все меры предосторожности оказались излишними. Никто и не собирался преследовать венгерского злоумышленника. Это и не входило в планы Гаугвица, разыгравшего нехитрый спектакль.

Но отряд Мориса подстерегала у карпатской границы другая неожиданная опасность — шайка словацких гайдуков. Столкновение с ними оказалось вряд ли более приятным, чем возможная встреча с имперскими жандармами. Горную тропу преградил спустившийся по склону всадник в красном, отороченном мехом жупане, с кривой турецкой саблей на боку. За ним в чаще леса смутно маячили ещё несколько всадников.

   — Кто такие? — громогласно крикнул по-словацки человек в красном.

   — Не разумею, — ответил по-польски Беньов.

Разбойник повторил вопрос по-польски и по-венгерски, не спеша вытаскивая из ножен саблю. Позади раздался цокот копыт и послышались голоса. Отряд Мориса попал в окружение.

   — Ты-то кто таков? — спросил Беньов, не теряя самообладания.

   — Вольный атаман. Имя не имеет значения. А прозвище моё Жёлудь. Таких, как я, в Карпатах много. Пан небось?

   — В этих краях все паны, — уклончиво отвечал Морис Август, желая выиграть время.

   — Не скажи. Есть паны, а есть и хлопы горемычные. Видать по одёжке, ты паныч благородных кровей. Слушай меня. Выдашь по доброй воле всё оружие, порох, припасы, отпущу тебя и твоих людей с Богом. Иди своей дорогой.

   — Как бы не так, хлоп! — яростно крикнул Беньов, молниеносно выхватывая из-за пояса заряженный пистолет и стреляя в атамана.

Жёлудь дрогнул и выронил саблю, но в седле удержался. Он был ранен, но не смертельно. А Морис зычно скомандовал слугам:

   — Сабли наголо, ребятушки! И вперёд, только вперёд! Назад нам дороги нет.

Среди гайдуков произошло замешательство. И это позволило маленькому отряду Беньова с боем пробиться сквозь их кольцо. Рубились слуги Мориса отчаянно. Особенно отличились его телохранители великаны Мирчо и Ион, в прошлом не раз скрещивавшие свои сабли с турецкими. Лихих парней подобрал себе Беньов, с военным опытом, и платил им щедро. А Иону положил особое жалованье. Служивший в прошлом в войске валашского господаря, Ион успешно тренировал других слуг в рубке шашками.