Катерники - [17]

- Пробоина под карбюратором правого мотора!

Никакой пробоины там, конечно, не было. Андрей Малякшин, сообразив, что это просто проверка расторопности, гаркнул: «Есть!» и попытался вежливо обойти торчавшего на дороге лейтенанта.

- Отставить! - скомандовал тот и снова повторил: - Пробоина под карбюратором правого мотора!

Малякшин с криком «Есть!» попробовал перескочить к месту условной «аварии» по желобу между цилиндрами, но опять был остановлен словом: «Отставить!»

«Чего ему надо? - озлился Андрей. - Сам же меня не пускает».

Когда третий раз прозвучала та же самая «вводная», Малякшин, рванувшись по проходу между моторами, так двинул на ходу лейтенанта, что тот не удержался на ногах. Перескочив, Андрей достиг места «пробоины» и через секунды доложил о ее заделке.

- Отлично! - сказал, подымаясь, лейтенант и прибавил: - В таких случаях не надо церемониться. - Потом лейтенант пожал Малякшину руку, сообщив: - Я ваш новый командир Виктор Иванович Шленский.

«Значит, испытывает! - ревниво взглянул Андрей. - Ну, поглядим!»

Командиров, как и родителей, себе не выбирают. Разница лишь в том, что родители всегда одни, а командиров есть с чем сравнивать. Лейтенант Шленский показался Андрею чересчур тоненьким в синем кителе «в рюмочку». Дмитров выглядел основательнее. Это уж всегда так. Сколько еще в команде будут сопоставлять слова, распоряжения, поступки одного и другого. Чем авторитетней был прежний, тем труднее привыкать к новому командиру, каким бы он ни был.

- Отлично, старшина второй статьи, - повторил лейтенант. Андрею стало непонятно, кого хвалят, и он невзначай оглянулся: не стоит ли кто за спиной?

- К вам относится. Вы ведь - Малякшин?

- Старший краснофлотец Малякшин.

- Нет, старшина! Поздравляю. Пришивайте лычки и отправляйтесь временно на Сто семьдесят второй. Пока наш катер не готов, пойдете с ними на боевое дежурство.

Дальше все шло обыкновенно.

Из Пумманок уходили в поиск, обледеневали, возвращались ни с чем, вместо дневного отдыха заправлялись бензином из бочек, снова отправлялись в поиск на пятнадцать - семнадцать часов… И так далее до чугунной усталости. Отоспаться можно было только когда отменяли выходы из-за шторма.

Монотонный походный ритм сбился после прибытия в Пумманки капитан-лейтенанта А. О. Шабалина, который еще не знал о том, что через несколько дней станет Героем Советского Союза. С Шабалиным появились незнакомые офицеры и взвод бойцов в зеленых ватниках, с лыжами, автоматами и огромными заплечными мешками.

Кто- то из салажат по наивности спросил, куда они собрались.

- Разве не знаешь - скоро масленица, - серьезно сообщил чернявый боец без знаков различия.

Катерники удивились. Молодежь слыхала, что так называется в народе праздник, когда до отвала едят блины и устраивают всякие потехи.

- Ну?

- Ну и решили организовать народное катание на тройках…

- С бубенцами, - добавил капитан-лейтенант из штаба флота, а все остальные рассмеялись.

В шутке не было выдумки. Разведывательному отделу штаба Северного флота приходилось учитывать многое. Например, там знали, что немецкие егеря набирались из жителей горных селений на склонах Альп, то есть баварцев или австрийцев. Они в основном были католиками, и в субботу 19 февраля, по их религиозному календарю, наступит родительский день, когда чтут память умерших родственников. Следовательно, в субботу вечером «егеря» обязательно перепьются, резко упадет бдительность наблюдательных постов и меткость береговых артиллерийских батарей.

Дальняя набеговая операция наших разведчиков в Маккаурсанн-фиорд была специально назначена в родительский день, и еще с понедельника наступала масленая неделя, или масленица, когда наши предки катались, запрягая в сани лошадей, украшенных лентами и колокольчиками. Торпедные катера, по мнению офицеров-разведчиков, ничем не уступали конным тройкам.

Как- никак на каждом нашем катере стояло но три мотора, в которых бились тысячи лошадиных сил.

Пункт высадки разведчиков находился в семидесяти милях, или ста тридцати километрах, от Пумманок. Где-то в тех местах отстаивались вражеские конвои перед броском через огненный Варангер-фиорд. Командованию Северным флотом требовалось уточнить это показаниями пленного «языка».

Ужинали за час до выхода в море. И разведчики, и катерники за одним столом. Рядом с Малякшиным сидел командир отделения Матвеев. Потрепались о том о сем, посмеялись, и тогда Андрей решился спросить: не страшно ли гулять по вражьим тылам?

- Мы же там не одни, - объяснил Матвеев.

- Кто ж еще?

- Норвежцы! И они, заметь, у себя дома, где, говорят, помогают стены. Есть у них, к примеру, поселок Итре-Киберг, у мыса Кибергнес.

Малякшин кивнул. Хотя там он не был, но мыс видел не раз.

- …Так его, - улыбнулся Матвеев, - оккупанты зовут промеж себя «кляйн Москоу», что значит «маленькая Москва».

- Кремль похожий?

- Кремля вообще нет, зато все мужчины в партизанах.

Еще поговорили о стрелковом оружии и ручных гранатах. Матвеев особенно одобрял противотанковые гранаты. Для кармана, правда, они тяжеловаты, зато взрыв их ставит грузовик на попа.

- Кого же берут к вам в отряд?

- В основном спортсменов. И то не каждого. Младший лейтенант Леонов отбирает лично.