Катастрофа в Милтауне - [7]

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Дальше начинается такое, чего не только Фэди, но и читатель, предупрежденный о фантастическом характере повествования, не может ожидать.

Паппас, опустив стекло, сказал что-то часовому. Ворота открылись и, как только машина въехала, тут же захлопнулись за ней.

То, что оказалось за высокой бетонной стеной, нисколько не походило на тюремные застенки.

Заасфальтированная узкая дорога шла вдоль де­ревьев. Это был идеально спланированный парк. В просвете между деревьями виднелись поляны, поросшие свежей травой и оживленные удачно подобранными цветами.

«Психиатрическая лечебница, – подумал Фэди. – Как это раньше не пришло ему в голову? Зачем прибегать к убийству, когда проще всего засадить его в одну из подобных больниц, откуда нет выхода до самой смерти?..»

Фэди содрогнулся при мысли, что ему придется коротать свой век в обществе сумасшедших, и самому в конце концов превратиться в одного из этих несча­стных. Нет, он так легко не сдастся. Лучше уж умереть…

Машина между тем остановилась у двухэтажного особняка с колоннами у входа. Паппас открыл дверцу и предложил Фэди выйти. Они поднялись по ступенькам, и Паппас нажал кнопку звонка. Открылась дверь.

На пороге стояла Эзра…

Фэди не верил своим глазам. При чем здесь Эзра?.. Вчерашний скандал… Паппас…

А она как ни в чем не бывало улыбнулась своей неповторимой улыбкой и ласково промолвила:

– Добро пожаловать!

Обернувшись к Паппасу, она сказала:

– Вам звонили и просили предупредить, что задержатся не больше чем на полчаса. За это время господин Роланд мог бы осмотреть дом.

Фэди ничего не понимал: почему он должен осматривать дом? Сумасшедшим обычно не показывают психиатрическую лечебницу, заключенных тоже не водят для обозрения тюрьмы. И тех, и других после недолгих проволочек заключают в камеру или палату.

И при чем здесь, в конце концов, Эзра?..

А она между тем повела их по коридору, сказав:

– Слева мои комнаты. А справа…

Она открывала одну дверь за другой.

Несколько комнат как раз напротив жилища Эзры были пусты. Дальше шли гостиная, столовая, спальня, ванная. Наверху размещалась большая библиотека. Туда и привела их Эзра после осмотра первого этажа.

– Я подам кофе, – сказала Эзра. – Вам, может быть, чего-нибудь покрепче? – обернулась она к Фэди. – Я знаю, что господин Паппас с утра не пьет. Я поддержу вам компанию, – добавила она, точно желая приободрить Фэди.

– Не возражал бы против виски, – ответил он.

– Сию минуту.

Эзра быстро спустилась по лестнице.

Не успел Фэди осмотреться, как услышал стук каблуков по лестнице.

Эзра заварила чашечку кофе для Паппаса и палила виски Фэди и себе.

– За успех! – она улыбнулась Фэди и выпила.

Фэди закурил сигару, предложенную Паппасом.

– Я вас оставлю, – полувопросительно сказала Эзра Паппасу и, когда тот кивнул головой, вышла из комнаты.

Паппас уселся в кресло у журнального столика и указал Фэди место напротив.

– Может быть, еще выпьете? – спросил он.

«С ним надо быть осторожным, – подумал Фэди, – в трезвом уме». Но состояние подавленности после вчерашней выпивки не проходило. «Может быть, второй бокал поможет?»

– Не возражаю, – сказал Фэди. – Я чувствую себя неважно, перехватил вчера.

– Знаю, – ответил Паппас, наполняя бокал. – Это поможет, пейте.

Затем он взял со столика журнал и начал листать его с таким вниманием, точно находился в комнате один.

После второго бокала виски Фэди почувствовал себя лучше. Он тщетно пытался понять, зачем его привезли сюда и что его ждет. Спрашивать о чем-либо Паппаса бессмысленно: они говорят только тогда, когда считают это нужным, и молчат, не задумываясь над тем, нравится это человеку, попавшему в их лапы, или нет. Даже молчание входит очевидно в тщательно разработанную программу устрашения жертвы.

«Эзра… Почему она здесь? Может быть, и она из этого зловещего бюро, а бар – только для отвода глаз? Наверняка! Иначе откуда ее знает Паппас?

Но что собираются делать со мною? Может быть, готовят мне какое-нибудь гнусное предложение: стать осведомителем, шпионить за своими друзьями, знакомыми? Они думают, что я раздавлен, уничтожен и рассчитывают, что на все соглашусь, лишь бы удержаться на поверхности.

Нет, шалишь, я не продам свою совесть!

Но как ловко все это обставляется! Значит, и чи­стильщик обуви подослан ими? Тогда конец. Такое не прощают…»

Его размышления прервал звук шагов па лестнице. Дверь открылась, и в комнату вошел грузный мужчина.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Не надо обладать пылкой фантазией, чтобы представить себе состояние Фэди, когда он увидел Ралфа Дрессера с большим синяком у правого глаза, напоминавшим о ночном происшествии в баре. «Сейчас начнется, – подумал Фэди. – Теперь-то со мною рассчитаются за все».

– Хелло, дружище! – как пи в чем не бывало приветствовал его Ралф. – Надеюсь, у тебя все в порядке? Я попросил чистильщика обуви доставить тебя домой.

«Так и есть, этот чистильщик тоже у них служит», – подумал Фэди.

– А у тебя, оказывается, неплохой удар, – продолжал между тем Ралф, притронувшись рукой к синяку. – Ну, да в общем, мы в расчете и не станем больше вспоминать об этом. У нас есть дела поважнее… Я знаю, что вы не пьете по утрам, Тадд, – сказал он Паппасу. – Похвально. Особенно, учитывая трудности вашего дела: трезвый ум и точный рас­чет. Ну а мы с тобой, дружище, – обратился он к Фэди, – можем и побаловаться. У меня зверски трещит голова после вчерашнего.