Катастрофа. Том I - [40]

Стефен оказался прав: на этот раз население не осталось глухо к голосу разума. Оно это доказало в первую же ночь: несмотря на жестокий налет зоотавров, никто не пытался искать спасения в спусках.

На следующее утро многотысячные толпы еще не мобилизованных на работы граждан устремились в мэрии, умоляя, чтоб их занесли в рабочие списки: они надеялись этим путем хоть время от времени попадать на ночные работы и таким образом хоть часть ночей проводить в безопасности.

Приходили свободные от трудовой повинности старики, подростки, женщины. «Союз французских женщин» организовал, несмотря на запрещения уличных сборищ, внушительную манифестацию. Стройными рядами двинулись тысячи женщин к зданию министерства внутренних дел, где в это время заседал Комитет обороны; на красивых, колыхавшихся впереди каждого отряда, вышитых шелком знаменах, красовались надписи: «Мы тоже хотим участвовать в спасении Парижа! Да здравствует трудовая мобилизация женщин!»

Комитет обороны принял делегацию манифестантов с председательницей Союза французских женщин, знаменитой феминисткой Маргаритой Дюкро, во главе. Она произнесла длинную речь, в которой говорила об эгоизме мужчин, всегда оттесняющих на задний план слабую половину рода человеческого, и о священных правах женщин.

— Сударыня, тут речь идет не о правах, а об обязанностях — и обязанностях очень тяжелых! — возразил ей Сте-фен. — Что касается прав, вы, женщины, кажется, не имеете основания жаловаться: вы пользуетесь всеми решительно правами, и вдобавок присвоили себе еще одно, так сказать, сверхштатное право, каким мы, мужчины, не пользуемся.

— Это какое же? — запальчиво, готовая к бою, спросила госпожа Дюкро.

— Право не считаться с законами.

— Что вы этим хотите сказать, г. президент?

— То, что вы нарушили декрет о запрещении каких бы то ни было собраний под открытым небом. Мужчинам это, вероятно, даром не прошло бы: в переживаемые нами ужасные дни необходима железная дисциплина; но вы, женщины, спекулируя некоторым образом на нашем рыцарстве…

— Господин президент! — тоном оскорбленного достоинства перебила его госпожа Дюкро. — Я бы вас просила…

— Хорошо, не будем об этом говорить. Повторяю: речь тут идет не о каких-либо попранных правах, а о тяжелой обязанности, от которой правительство хотело освободить женщин. Работа в подземном городе требует сильных мускулов и большой выносливости. Но если вы настаиваете… Мы обсудим этот вопрос и, быть может, найдем возможность удовлетворить ваше желание.

— Это не только желание, но и требование! — сухо возразила председательница Союза французских женщин, с вызовом глядя на Стефена.

Он с любопытством взглянул на эту маленькую, худенькую женщину, почти уже старушку, в груди которой билось сердце неугомонного борца, и улыбнулся улыбкой взрослого человека, выслушивающего угрозы ребенка.

— Хорошо, пусть требования! — согласился он. — Я позволю себе только заметить, что вам следовало бы формулировать его несколько недель назад, когда работы только начались.

— На что вы намекаете, господин президент?

— Я не намекаю, а прямо говорю: тогда, когда у нас была острая нужда в рабочих руках, вы молчали, а теперь… теперь даже дряхлые старики умоляют, чтобы их занесли в рабочие списки.

Госпожа Дюкро поднялась во весь свой крошечный рост, и глаза ее стали метать молнии. Стефену вдруг стало жаль эту маленькую, фанатично преданную делу женщину, и он поспешил успокоить ее.

— Простите, если я был несколько резок, — сказал он. — Мы все теперь так нервничаем, что надо быть снисходительным. Очень уж тяжелое время… Будьте покойны, я постараюсь, чтобы женщины были допущены к работам.

Он сдержал слово. На следующий же день десятки тысяч женщин были включены в рабочие списки.

XX

Неделю спустя две улицы подземного города, в полтора километра длины каждая, были почти уже совершенно готовы. Параллельно с прокладкой улиц строились и дома. Благодаря изобретенному архитектором Берсеном способу, остовы домов изготовлялись из бетона и железа на бетонных заводах и в почти законченном виде, разобранными, спускались в подземный город. Там их вновь составляли, утверждали на заранее приготовленных фундаментах, прилаживали окна и двери, — и шестиэтажный дом, могущий вместить 200, а в случае нужды и до 300 человек, был готов. Опыт показал, что сотня рабочих может воздвигнуть такой дом в тридцать-сорок часов. Потом за него брались механики, которые прилаживали всякого рода аппараты, трубы, провода, подъемные машины, звонки, телефон. Наконец, он переходил в руки женщин, которые мыли, чистили, скребли и, вообще, приводили его в жилой вид.

Одна за другой вырастали в подземном городе шестиэтажные громады из бетона, железа и стекла, снабженные всем современным комфортом, могущие угодить самым требовательным вкусам. Нижние четыре этажа были разбиты на изолированные квартирки в 2 комнаты; верхние два — заключали в себе комнаты для одиноких людей и бездетных супругов. В нижнем этаже помещались также общие кухни, а на самом верху, под крышей, прачечная. На крышах были разбиты зимние сады. Дома были отделены друг от друга небольшими дворами и окружены палисадниками.