Катастрофа отменяется - [23]

— А если произойдет подвижка всего завала?

Это заговорил инженер Ованесов. Ованесов, конечно, воевал, он помнит, что такое взрыв мины или артиллерийского снаряда и что остается от человека, попавшего под этот взрыв! Поэтому он думает прежде всего об опасности. Но ведь и все остальные думают об этом. Но, стоп! Ованесов продолжает. Да, у него несомненно есть не только возражения, но и предложения. Он прилетел сюда сразу после обвала, не один раз обошел все плато, во многом разобрался.

Ованесов не резко, но настойчиво протестовал против «взрывного» варианта. Беспокойство свое он оправдывал тем, что при таком мощном взрыве, какой предлагает Малышев, трудно учесть возможные колебания почвы. И тогда обвал может «потечь» вниз, открыть преждевременную дорогу воде. А кроме того, длительный процесс создания нового канала погубит посевы в низовьях реки, а города и поселки, останутся без воды так долго, что потери будут неисчислимы. По мнению Ованесова, проще всего разрушить завал в том месте, где он перекрывает само русло…

— А как вы пробьете эти четыреста метров шевелящейся земли? — не выдержал Малышев.

— Мелкими взрывами, — невозмутимо ответил Ованесов. — Я сделал предварительные расчеты. За две недели…

— За две недели озеро поднимется на двести метров. И первая струйка воды создаст такой селевой поток, что ни один кишлак вниз по течению не уцелеет!

— Это верно! — хмуро подтвердил председатель колхоза Атабаев. — Инженер не видал селей. Офицер видал. Для селя бывает довольно и маленького дождя. А тут хлынет водопад и понесет с собой весь этот завал…

— А если завал сдвинется с места при взрывном колебании почвы? — Ованесов тоже начал горячиться.

— Взрывом можно управлять! — резко ответил Малышев.

— Правильно! — поддержал его Даренков. — Капитан Малышев провел не один управляемый взрыв.

— Сколько дней понадобится по вашему плану, капитан? — Теперь Уразов смотрел сурово, и Малышев понял: он думает о главном, о людях, которые ждут воду, о полях, которые тоже ждут воду. И ответил коротко:

— Восемь дней.

— Кто поддерживает предложение капитана? — Уразов тем же прямым, суровым взглядом посмотрел на каждого из сидящих за столом.

— Я! — Даренков встал рядом с Малышевым.

— Я! — Атабаев подошел к этим двоим.

— Поддерживаю! — поднялся Адылов.

Это получилось как-то само собой, что каждый голосующий поднимался во весь рост, но в то же время придало необычную торжественность. Заместитель министра переглянулся с Ованесовым, пожал плечами и тоже встал:

— Принимаю.

Ованесов, бледный, растерянный, переводя взгляд с одного на другого, все-таки нашел силы сказать:

— Я запишу особое мнение.

— Это ваше право, — сухо произнес Уразов. И, обращаясь к капитану, спросил: — Когда приступите к работе?

Малышев прислушался к далекому гулу, доносившемуся из открытого окна, и ответил:

— Через полчаса. Мой батальон прибыл.

3

В двадцать два тридцать кишлак наполнился гулом машин.

Уразов закрыл заседание, и все члены комиссии вышли на площадь. На площадь высыпали все жители. В эту ночь никто, должно быть, и не собирался спать. Даже дети крутились между машинами, косясь на минометы, на тяжелые прицепы, на закурившиеся пахучим саксаульным дымком походные кухни. Возможно, ребятишки надеялись, что река вот-вот оживет, ведь солдат было так много, а по краю площади стояли жители кишлака с кетменями и тяжелыми ломами на плечах, а к ним присоединялись пробравшиеся по горным тропам люди из соседних кишлаков, и если все примутся за разборку завала, то мигом разнесут его по камешку. Совсем рядом с их кишлаком была могила какого-то древнего полководца, а над нею — гора. Учительница Фатима Атабаева рассказывала, что гору сложили солдаты того погибшего полководца: прошли шеренгой мимо могилы, и каждый положил на нее один камень. А выросла гора, в которой в прошлом году все лето копались археологи, да так и не докопались до погребения. Этим летом они приедут снова. Археологам тоже нужна вода, надо скорее выпустить реку из плена.

Солдаты разбивали палатки. Чайханщики и их добровольные помощники, гремя пиалами на подносах, обносили гостей горячим чаем. Во дворах, негромко мыкнув, падали под острым ножом бараны, пахло пловом и шашлыком — это дехкане, по призыву своего старейшины Атабаева, готовили угощение. К Малышеву подбежал Севостьянов, доложил: палатка разбита, телефон поставлен, уха и жареная форель готовы…

Подошли лейтенанты Карцев и Золотов. Происшествий в дороге не случилось. Узости устранены. Бульдозеры и экскаваторы могут пройти, — конечно, осторожно. Встретили несколько бригад дорожных рабочих, которые будут продолжать расширение полотна. Им приданы пятеро минеров с запасом взрывчатки.

Уразов, с любопытством наблюдавший, как слаженно переходил батальон с колес к оседлой жизни, спросил:

— Когда сможете приступить к работе, капитан?

Малышев посмотрел на часы: было двадцать два сорок. Конечно, солдатам надо поесть. Но они понимают, что от них ждут действий. И ответил:

— Можем приступить через пять минут. Разрешите отдать необходимые распоряжения.

Уразов отступил в сторону. Малышев отправил лейтенанта Золотова наводить мост через бывшее русло реки, попросил Карцева вызвать сигнальщиков с флажками, поставить прожекторные установки по берегу и осветить плато, разбить минеров на пятерки, снабдить инструментами. Самому догнать комиссию на плато. Там Малышев будет размечать места будущих минных галерей.