Катастрофа отменяется - [17]

Малышев досадливо усмехнулся: что произошло, того сожалением не исправишь. А вот с Севостьяновым придется повозиться и, может быть, приставить учителя. Реки в расположении батальона одинаково изменчивы и опасны, а у понтонера вся служба на воде…

И пожалел себя: неладно как-то проходит его служба после возвращения из академии. Жена пишет редко и скупо, романтикой в их отношениях уже и не пахнет. А ведь все начиналось именно с романтического знакомства: как же, офицер из Туркестана! Почти Киплинг! Или несколько иначе: «И вы не читали Киплинга? Обязательно прочтите Киплинга!» А позже: «Ах, дорога в Индию! Ах, Кабул, Герат, Кухистан!» Он догадывался, что слова эти вычитывались тут же, как говорят, по ходу знакомства, но от этого они не теряли очарования. Более того, в ее устах они звучали куда значительнее, нежели вычитанные из тех же книг им самим.

Никакого Герата или Кабула он даже в миражах не видал за те три года, что прослужил в Азии до академии. Но если Томка говорит, что он стоит на пороге Индии, так оно и есть. Иногда он возмущался своим внезапным послушанием и какой-то собачьей преданностью ей, но едва она произносила какую-нибудь «романтическую» фразу, как он словно бы начинал видеть мир ее глазами. А это, как ни говори, прекрасное видение!

Так вот и получилось, что, едва приехав в Москву, он уже был готов навсегда в ней остаться.

И потом, когда они поженились и Малышев переселился из офицерского общежития к тестю в его трехкомнатную квартиру, встреченный внешне вполне учтиво, вся их жизнь с Томкой была освещена какими-то праздничными прожекторами. Подумать только — ни одной ссоры! Ни одного упрека за то, что слушатель академии был занят чуть ли не сутками, редко-редко мог позволить себе прогулку в театр или кино, приходил домой с покрасневшими глазами, до того усталый и желтолицый, что и теща, и тесть, и сама Томка умеряли шаги, приглушали голоса, как при больном!

Томка обложилась книгами по Азии и Туркестану. Очень скоро она знала о тех местах, где служил Малышев, куда больше, чем он. И порой направляла его, особенно когда он ошибался в исторических датах. Словом, она тоже проходила программу академии, только сокращенную и в более короткие сроки. А ведь она еще и работала! Правда, о ее работе Малышев имел самое смутное представление…

А когда закончилась учеба в академии, когда он получил назначение в тот же военный округ, где служил раньше, неожиданно выяснилось, что в это время у нее оказалось очень много обязанностей по работе, она кого-то заменяла, возникали какие-то чрезвычайно важные командировки, и он был вынужден уехать один…

В прошлом году они совсем договорились, что жена приедет к нему в отпуск, но его как раз в это время отправили на учения в тот самый Кухистан, о котором Томка когда-то говорила с таким подъемом, а ей предложили бесплатную путевку в санаторий. Встречу перенесли на нынешнюю весну. А меж тем письма становились все более отрывочными, вялыми. Он, конечно, не думал, что это конец, но насколько же тяжелее становилась его жизнь.

Хорошо еще, что после возвращения из академии он увлекся одной из хитроумных загадок, какие ставит природа перед человеком. Республиканское правительство объявило конкурс на лучший проект противоселевого заграждения. Сель — это тяжкое бедствие для всех горных поселений. Весной, во время таяния снегов и после бурных дождей, размокшая почва на склонах гор вдруг начинает сползать вниз, часто превращаясь в грязевую лавину, влекущую с собой камни, деревья — все, что подхватит на пути. Такой сель может смыть и уничтожить целый город или похоронить его под слоем тяжелой грязи — скорость движения селя сравнима разве со скоростью курьерского поезда. Селевые лавины угрожали и столице республики — город был окружен горами.

О конкурсе заговорили и офицеры. На одном из совещаний командующий военным округом напомнил, что среди саперных офицеров есть отличные инженеры, которые могли бы помочь в этой борьбе с селями.

И Малышев увлекся новой идеей. Все свободное от службы время он проводил в горах. А совсем недавно отправил по инстанциям свой необычный проект — противоселевая защита посредством направленных взрывов… За скупыми и официальными словами скрывалось целое исследование о природе селя, о его возникновении и, главное, о самых доступных методах защиты от катастрофы. Если бы не эта большая и кропотливая работа, ему было бы еще тяжелее без жены. Но вот работа закончена, что же делать дальше? Снова писать ей, звать, унижаться, требовать?

Оглядев пустую столовую, Малышев заметил, что свет в ней стал еще более желтым, а сияние в окнах словно бы усилилось. Он откинулся на спинку стула и сразу отпрянул: деревянная перекладина обжигала спину через гимнастерку. Он выпил стакан горячего компота и вдруг услышал: в лагере трубили тревогу.

Малышев выбежал на плац.

Со всех сторон к месту построения спешили солдаты.

В этот воскресный день примерно треть личного состава находилась в увольнении. Одни уехали с экскурсиями в город, многие ушли в соседний колхоз на прополку хлопчатника, к некоторым приехали родственники, и солдат отпустили в зону свиданий — клуб и чайхана ближнего кишлака, — но все равно плац гудел от топота — так быстро и слаженно собирались люди.