Катастрофа на Волге - [25]

Внезапно характер пейзажа изменился. Мы перелетели через Оскол и Донец. Врезавшиеся в степь поселки с их садами и полями стали теперь многолюднее и крупнее. А затем показался Харьков: море домов, тракторный завод, высотный дом и вокзал, а за ним и аэродром.

Описав изящную дугу, пилот посадил машину на взлетно-посадочную полосу. Самолет медленно подкатил к стоявшему вблизи «юнкерсу-52», мотор которого тут же заработал. Это был самолет связи, направлявшийся в Винницу. Наш штаб армии радировал харьковскому аэродрому, что я вылетаю из нашего степного села. Меня уже ждали. В две минуты я перебрался из одного самолета в другой. Там уже сидело несколько курьеров. Раздался гул моторов. Машина стартовала. Она быстро набрала высоту. Полет в западном направлении открывал перед нами картину, полную разнообразия. До самого горизонта тянулись плодородные украинские поля, пересекаемые полосами леса, реками и ручьями. Сеть населенных пунктов была гораздо гуще, чем на первом этапе моего воздушного рейса. Обширные села сменялись городками и городами. Наш «юнкерс-52» летел на высоте около тысячи метров. Мы без труда могли наблюдать колонны транспорта, которые двигались на восток по густой сети шоссейных дорог. Все чаще попадались навстречу поезда, мчавшиеся в Харьков. Они везли туда продовольствие, боеприпасы, горючее, оружие и снаряжение. Харьков был главной базой снабжения группы армии «Б».

Крушение надежд в Виннице

Часа через два мы благополучно приземлились в Виннице.

Легковой автомобиль доставил меня в город, где находилось управление кадров. Там я сначала вел длительные переговоры с генералом фон Бургсдорфом. Наступление на Дон, указал я, повлекло за собой особенно большие потери среди младшего офицерского состава пехоты. Группа армий не в состоянии заполнить эту брешь.

— Я понимаю вашу тревогу, — ответил фон Бургсдорф, — но в данное время мы едва ли сможем помочь. От других армий группы «А» и «Б» тоже поступили очень большие заявки. Нам нужно было представить несколько сот одних только ротных и батальонных командиров. Недели две-три назад начали работать курсы по подготовке офицеров, но выпуск будет, вероятно, в декабре самое раннее. А пока я могу только заверить вас, что мы относимся с глубоким сочувствием к положению 6-й армии. Но в настоящий момент речь может идти лишь об отдельных случаях замены выбывших офицеров, никак не больше.

— Слабое утешение, господин генерал.

— Подумайте над тем, не можете ли вы изыскать собственный ресурсы на месте, в армии. Проверьте, нет ли таких унтер-офицеров, которых вы можете предложить нам для повышения в звании. Может быть, найдутся и другие способы восполнить недостаток офицеров в пехоте. Я имею в виду некоторых молодых военнослужащих в тыловых учреждениях. Между прочим, как обстоит дело с молодыми кадрами в артиллерии и в отделах связи?

— Я сейчас еще не располагаю полными данными, — сказал я. — Но недавно начальник нашего армейского полка связи жаловался мне, что кандидаты в офицеры у него не имеют никаких шансов на повышение. Вернувшись к себе, я прикажу представить мне сведения обо всех кандидатах в офицеры, имеющихся в артиллерии и связи. Но там много не наберется.

Переговорив с начальниками отделов, ведающих офицерами танковых и инженерных войск, я отправился к начальнику организационного отдела полковнику генерального штаба Мюллеру-Гиллебранду. Этот отдел тоже находился в городе, неподалеку от управления кадров.

«Надеюсь, мне здесь больше повезет», — думал я, переступая порог этого дома. Как и везде в ставке фюрера, каждый сюда входивший подвергался самой тщательной проверке. Дежурный не меньше двух раз перечел мое удостоверение, проверил печать и подпись, посмотрел на мою фотографию, потом на меня. Затем о моем приходе доложил начальнику отдела.

— Вы пришли ко мне по вопросу о пополнении. Ваши срочные заявки мне известны, — здороваясь со мной, сказал Мюллер-Гиллебранд.

Я подтвердил это, передал полковнику последние данные о численности армии и постарался как можно убедительнее описать наше тяжелое положение.

— Перед тем как лететь сюда, я обращался в тыловые корпусные управления. Все они ответили, что в настоящий момент осуществить требующееся доукомплектование армии не могут. Скажу откровенно, у нас в оперативном отделе 6-й армии сложилось впечатление, что тыловые учреждения недооценивают трудность поставленной перед нами задачи. Как можно взять крупный город, занимающий территорию примерно в 300 квадратных километров, если боевая численность роты 30–40 человек? Исходя из нашего последнего опыта в большой излучине Дона, надо ожидать, что противник будет защищать каждый дом, каждый камень.

Начальник организационного отдела листал мои документы. Я смотрел на него с надеждой.

— Вы знаете, как обстоят у нас дела, и поверьте, я охотно вам бы помог. К сожалению, однако, все действительно так и есть, как сообщили вам начальники тыловых управлений. Новое пополнение призывников пройдет подготовку только к концу года. До января 1943 года нечего и рассчитывать на пополнение пехотных полков.

Я в ужасе смотрел на Мюллера-Гиллебранда. Ведь наступление на Сталинград должно начаться сейчас, а не в январе 1943 года! Что же с нами будет, если боевая численность наших частей не достигает даже половины?