Катастрофа на Волге - [127]

Таковы были примерно мысли и проблемы, волновавшие меня в первые недели после создания Национального комитета. В сущности, я стоял перед лицом такого же конфликта, как и в период битвы в котле на Волге: должен ли я последовать голосу совести и активно противодействовать катастрофическому развитию событий? Или же я должен следовать военной присяге, обесцененной самим Гитлером, и тем самым быть соучастником катастрофы, грозящей моему народу? После сталинградского ада я должен был бы теперь выступить против главной и самой большой опасности для Германии — против Гитлера и его войны. Однако для этого, кроме понимания всех этих вопросов, нужно было иметь большое гражданское мужество. У меня оно было, но недостаточно для того, чтобы уже тогда, не считаясь с мнением других, на свою ответственность вступить в Национальный комитет «Свободная Германия».

Так блуждали мои мысли. Каждый вечер я спорил с близкими мне генералами. Я раздумывал и читал. Однако пока я не пришел к определенному решению.

Догадки о судьбе четырех генералов

Была середина августа. Я гулял в парке. Здесь я встретил Роске.

— Я искал вас, Адам. Вы уже знаете, что Зейдлиц, Латтман и Корфес покидают нас сегодня?

— Покидают? А что говорит по этому поводу Паулюс?

— Я еще не видел его. Да ведь лучше всего, если вы сами спросите его.

Фельдмаршал уже знал эту новость.

— Я предполагаю, — сказал он, — что дело связано с Национальным комитетом. Памятная записка Зейдлица и его позиции в окружении, вероятно, были известны не только многим нашим солдатам и офицерам, но и русским, а также, возможно, немецким эмигрантам. Но я убежден, что он и дальше останется верным нам. Потомок такой старинной солдатской семьи никогда не выступит в плену против главы своего государства.

В дверь постучали. Вошли генерал-полковники Гейтц и Штрекер.

— Нужно оказать на них давление, — без обиняков потребовал Гейтц. — Особенно на Зейдлица, так как он уже в котле призывал пренебречь приказами Гитлера.

Паулюс согласился с предложением. Правда, он не испытывал недоверия к Зейдлицу, но не считал беседу излишней.

Для этого был использован удобный случай. 22 августа Зейдлицу исполнялось 55 лет. Я сделал для него резной барельеф с изображением одной из сторожевых башен Суздальского монастыря. Паулюс собирался вручить Зейдлицу этот подарок от имени всех генералов, в том числе румынских и итальянских. Теперь по предложению Гейтца и Штрекера он решил передать Зейдлицу эту вещицу еще до его отъезда и сказать несколько предостерегающих слов.

Зейдлиц обрадовался подарку. Он сказал, что барельеф получился очень хорошо, и заверил Паулюса в том, что остающиеся могут на него положиться.

— Пусть эта башня, — закончил он, — будет для меня башней верности.

Генералы фон Зейдлиц, Латтман и д-р Корфес уехали. Среди нас начались догадки, куда они могли попасть, что они делают. Дистанцировались ли они и дальше от Национального комитета «Свободная Германия»? Такие же вопросы возникли, когда примерно через 14 дней лагерь покинул генерал-лейтенант Эдлер фон Даниэльс.

Тем временем к нам прибыли трое новых офицеров — полковники Бойе, Шильдкнехт и Петцольд. Они приехали из лагеря вблизи Москвы и были ожесточенными противниками Национального комитета. Они придерживались мнения: если бы было действительно необходимо свергнуть Гитлера, то это было бы задачей немецкого народа на родине и солдат на фронте.

— Если мы, военнопленные, выступим против Гитлера, то это будет изменой, — доказывали они.

Разумеется, это лило воду на мельницу генералов типа Гейтца, призывавших держаться до конца, которые тогда оказывали еще сильное влияние на мышление всей группы генералов. Они пытались дискредитировать цели Национального комитета, утверждая, что призывать к таким действиям из безопасного плена — это дешевая уловка. В то время Паулюс тоже выдвигал аналогичные возражения, которые он сформулировал следующим образом: «Не создастся ли впечатление, что эти шаги предпринимаются под давлением русских? Геббельсу будет нетрудно объявить деятельность Национального комитета „Свободная Германия“ коллаборационизмом или ударом кинжала в спину».

22 августа мысленно мы были с Зейдлицем. Где он, как проводит свой день рождения? Хотя в прошлом отношения между Паулюсом и Зейдлицем иногда омрачались отдельными столкновениями, все же фельдмаршал чувствовал себя тесно связанным с генералом, происходившим из старинного рода кавалеристов. Держаться вместе в это тяжелое время, в любом положении проявлять корпоративный дух — таков был девиз Паулюса. Не допускать того, чтобы кто-либо отделился, чтобы во «фронте» генералов была пробита брешь. Паулюс рассчитывал на сословное высокомерие, распространенное среди пожилых офицеров. «Зейдлиц сдержит свое обещание», — неоднократно говорил он генерал-полковнику Гейтцу, который, как бывший председатель имперского военного трибунала, видел в Зейдлице со времени его протестов в котле потенциального государственного преступника.

Боязнь новой «легенды об ударе кинжалом в спину»

Да, пробиваться к новым берегам было очень сложно, долго, трудно. Генерал-фельдмаршал напомнил нам об «ударе кинжалом в спину». Сам он сказал это не из личной ненависти к людям в Национальном комитете, а в силу своего воспитания. Легенда об ударе кинжалом в спину, выдуманная в Германии действительными виновниками Первой мировой войны для поношения Ноябрьской революции и в целях подготовки реваншистской войны, занимала одно из центральных мест в более чем скромном идейно-политическом стандартном оснащении работника генерального штаба в Веймарской республике. Старый генералитет, обладавший в лице президента Гинденбурга и в верхах рейхсвера решающими позициями власти, не был заинтересован в истине. Он хотел, чтобы забыли, что Первая мировая война была проиграна в результате военного и экономического истощения Германии, и перевалил вину на «измену в тылу». Так, например, изучая раньше историю, я ни разу не встречал текста протокола совещания в главной ставке 14 августа 1918 года, когда статс-секретарь иностранных дел в присутствии кайзера, Гинденбурга, Людендорфа и других высоких особ из окружения Вильгельма II констатировал следующее: