Катастрофа - [7]

Веки поднялись. На ученых смотрели глаза. Не остекленевшие глаза мертвеца, а живые, подернутые легкой дымкой, сквозь которую уже проглядывало сознание.

— Пульс — триста в минуту, — тревожно произнес оператор.

Гордиенко, не сводя глаз с космонавта, молча махнул рукой.

— Может быть, для них это нормальный ритм, — едва слышно прошептал он.

Туман в глазах космонавта постепенно таял, взгляд становился осмысленным. Он скользил по рядам ученых и окружающим предметам. Космонавт смотрел! Жил и смотрел на людей чуждого ему мира!

Задвигались конечности-руки. Одна из них дотронулась до стенки купола и опять опустилась. Тело вздрогнуло, по нему будто прокатилась упругая волна.

В зале послышались возгласы удивления: тело космонавта без какого либо видимого усилия поднялось в воздух и поплыло вдоль стенок купола.

Ученые приникли к прозрачной преграде. Мимо них медленно проплывал обитатель неведомых глубин Космоса. Глаза его тревожно и глубоко заглядывали в глаза людей, будто спрашивая о чем-то.

Вот он закончил круг, остановился посредине своей камеры и утомленно закрыл глаза.

— Пусть отдохнет, — сказал Гордиенко. — Друзья, перерыв!

— Но что вы думаете делать дальше? Чем его питать, как общаться?

— Меня это тоже очень волнует, — ответил астробиолог. — Надо как можно скорее установить с ним контакт. Прикажите принести диск, найденный на астероиде. Может быть, он нам поможет.

Через полчаса посланный привез из Института физики загадочный диск. Его положили на высокий столик возле купола и стали ждать.

Между тем весть о воскресении космонавта проникла за стены Института Астробиологии. В толпе корреспондентов и радиокомментаторов, осаждавших Институт, поднялась настоящая буря. Но двери Института не открывались. В зале эксперимента стояла тишина. Ученые сидели вокруг купола и молча смотрели на слегка вибрирующую фигуру спящего космонавта. Да и о чем можно было говорить? Надо ждать… ждать, сколько понадобится… пока откроется хоть на минуту завеса тайны. Науке не привыкать к этому — она умеет ждать годами, столетиями, чтобы вырвать у природы хотя бы крупицу знания, нужного людям…

Прошло несколько часов. Космонавт снова зашевелился и раскрыл глаза. Теперь он смотрел более ясным и энергичным взглядом, глубоко проникавшим в душу ученым. Когда глаза пришельца встретились с моими, мне показалось, что в мой мозг вонзился острый нож.

Космонавт поднялся в воздух, подплыл к стенке. Он смотрел на свой диск! Плавно поднялась рука, коснулась преграды. Место, до которого она дотронулась, закрылось туманом.

Кто-то вскрикнул от неожиданности — там, где только что было тело пришельца, возникли спиральные завихрения разноцветных пятен. Стенка купола как бы выпятилась до столика, где лежал диск. Не успели присутствующие понять — что же происходит у них на глазах, — как туман исчез, зонтообразная фигура оказалась на прежнем месте, а стенка выровнялась и опять приобрела прозрачность.

— Диск! — глухо вскрикнул Любавин.

Все обернулись к столику. Диска на нем не было — его держал в руках воскресший космонавт!

Отзвук тысячелетий

— Что это? — спросил побледневший Гордиенко.

— Деформирование пространства, — как бы не веря самому себе, ответил Любавин. — Они пользуются другими измерениями.

— Мистика, — прошептал кто-то из молодых ученых. Любавин метнул в его сторону суровый взгляд.

— Не мистика, а явление, еще не известное нам!

Космонавт, подняв диск над головой, опустил державшую его руку. Я протер глаза, ущипнул себя, стараясь рассеять галлюцинацию, но ничто не помогло — диск, не поддерживаемый ничем, неподвижно висел в воздухе.

И вдруг что-то случилось. Что именно — я не смог бы объяснить ни себе, ни другим. Все было, как и раньше, но изменение произошло.

Диск начал пульсировать. Голубое сияние лилось из него, катилось вокруг волнами, постепенно охватывая все помещение. Очертания окружающих предметов становились туманными, расплывчатыми. Я видел, что все оставалось на своих местах, но сквозь привычные предметы начинает просвечивать что-то другое…

Наконец, исчезло все — зал, купол, воскресший космонавт… Растаяли в пространстве фигуры ученых. Я остался один. Меня окружал безграничный Космос. Из его глубины сияло голубоватое солнце, сверкали неизвестные мне созвездия.

Послышался голос Гордиенко:

— Товарищи… мне не снится? Вы здесь?

— Здесь, — прогудел Любавин будто из другого мира. Прозвучали приглушенные голоса и других ученых. Потом все стихло. Я остался один среди безбрежности звездных пространств.

Голубое солнце вдруг уменьшилось в размерах, превратилось в ослепительный схематичный диск. Возле него стали появляться шарики планет. Проплыла первая планета, вторая, третья… По соотношению в размерах они были похожи на планеты солнечной системы. Меркурий, Венера, Земля… Четвертым должен быть Марс… Но вместо него по орбите кружилась огромная планета, в пять-шесть раз больше Земли. Возле нее мчался спутник, по диаметру значительно превосходивший Меркурий. Показалась гигантская пятая планета, шестая, седьмая…

— Безусловно, солнечная система, — опять раздался бас Любавина.

— Кажется, да, — отозвался кто-то из ученых. — Меркурий, Венера, Земля похожи… Юпитер, Сатурн, хотя и без кольца. Уран, Нептун тоже… Но где Марс? Почему на его орбите этот гигант?