Катары - [31]

Рейхсфюрер Гиммлер поручил мне чрезвычайно деликатную миссию. Мне было велено поехать в Швейцарию и отыскать там сведения о его предках, восстановив его генеалогию до 1750 года. Законы о происхождении, установленные в СС, очень строги: они служат краеугольным камнем программы расового очищения, осуществляемой Рейхом. Кое-кто из врагов нашего шефа были готовы на все, чтобы поставить под сомнение его арийство; они доходили даже до обвинения в том, будто в жилах его есть еврейская кровь. Необходимо было опровергнуть эту мерзкую клевету. Поэтому я отправился c тайной миссией в Швейцарию, откуда происходили предки рейхсфюрера, и без особого труда обнаружил искомые документы. Гиммлер был очень доволен моим успехом и выразил мне признательность. В это время моя репутация в Аненербе была превосходна.

Я был убежден, что наш шеф готов выслушать подробности моих открытий, но боялся, не слишком ли подрывающими основы они покажутся остальным вождям нацизма. Мне даже приходило в голову, что сам Гитлер не смеет прямо нападать на власть церкви и установленные ею догматы. Мне нужно было соблюдать осторожность, чтобы меня не принудили замолчать и не обратили в ничто все плоды моих трудов. Неделя шла за неделей. Я стал замечать, что Виллигут склонен сомневаться в моих открытиях, а иногда и открыто оспаривать обоснованность моих выводов. Через несколько месяцев я понял: тот, кого я считал союзником, может обратиться в моего смертельного врага.

Мне пришлось вооружиться терпением и двигать пешки по доске, где на каждом ходу поджидала ловушка. Без всякого хвастовства скажу тебе: я знал, что в результате этой партии получу абсолютное оружие, которое уничтожит и Виллигута, и всех остальных. Но я еще не знал, сколько капканов таится на пути к осуществлению моего плана.

Искренне твой

Отто Ран.

ГЛАВА 34

Длинные нити плавленого сыра с картофельным пюре наматывались на вилку. Движения Ле Биана становились все увереннее; наконец он поднес вилку ко рту.

— Ну что, — улыбнулся Морис, — кажется, мой алиго тебя убедил? Сердце радуется, как ты его уплетаешь!

— Честно говоря, для меня это настоящее открытие, — ответил Пьер. — Очень хорошо получилось, браво!

— Как видишь, и у меня что-то может получиться, — опять улыбнулся его отец.

Дом его стоял на углу какой-то узкой улочки и главной площади Мирпуа. В квартире были гостиная, игравшая также и роль столовой, спальня и крохотная кухонка с провалившимся потолком, так что ходить по ней приходилось согнувшись. Но, несмотря на тесноту, Морис каким-то образом напихал в квартиру невероятное количество самых разнообразных вещей. Там были чьи-то фамильные портреты, раскрашенная гипсовая статуя Мадонны, дверные ручки, окаменелости, полотна, старинные шпаги, пара канделябров и даже чучело совы. Морис дал сыну оглядеть все это хозяйство, не задавая вопросов, а потом спросил сам:

— Как тебе этот склад? Что-нибудь интересно? Спрашивай, я готов отвечать.

— Так этим-то ты зарабатываешь? — спросил сын, отправляя в рот новую вилку с алиго.

— Скажем так: я разыскиваю всякие вещи, жестоко торгуюсь за них, покупаю, потом продаю дороже. Как хочешь, так и называй мою торговлишку: торговля старьем, антикварная, художественный салон…

— А почему именно в этих местах?

— Ну, — развел руками Морис, — сейчас я здесь потому, что тут есть несколько надежных клиентов и я почуял, что есть, чем поживиться. Но надолго оседать здесь я не собираюсь. Понимаешь, быть почтенным нормандским юристом мне не понравилось — кочевая жизнь гораздо лучше.

— А все-таки что скажешь про ту голубку? Ты у меня ее чуть силой не отобрал. Почему?

Морис опустил глаза. Трудно было отрицать, что он хотел ограбить собственного сына.

— В оправданье скажу опять: я не узнал тебя! А что касается голубки — скажем так: на рынке сейчас очень мало предметов, связанных с эпохой катаров, и есть люди, готовые за них очень дорого заплатить. Когда мне сказали, что один молодой историк идет по следам сокровища полоумного Рана, я сразу подумал: буду следить за тобой и наверняка наткнусь на что-то интересное.

— Рана? — воскликнул Пьер. — Ты слышал про Отто Рана? А о каком сокровище ты говоришь?

— Если честно, — ответил Морис, подняв голову, — я думаю, это все больше слухи. Говорят, Отто Ран где-то здесь в Арьеже перед смертью оставил клад.

— Перед смертью? А я думал, когда его гостиница в Юсса разорилась, он уехал домой в Германию?

— Так и есть, — кивнул Морис, — но, как мне говорили, он потом совершенно инкогнито возвращался сюда продолжать свои поиски.

Пьер ненадолго задумался. Вилкой он скреб по дну тарелки, а в уме восстанавливал цепь всего, что с ним случилось — и ему пришла в голову одна мысль.

— Ты с этими местами давно знаком? — спросил он.

— В первый раз я был в Каркассоне после войны — кажется, в сорок седьмом. Там торговцу вроде меня много могло подвернуться. Сейчас тут гораздо тише.

— А поточней можно? — опять спросил Пьер. — Что именно могло подвернуться?

— Так, понимаешь, после войны много всего случалось. Вещи часто меняли хозяев. Кто-то нашел свое, а кто-то нет.

Ле Биан достал из кармана голубку, найденную в пещере Ломбрив.