Кассандра - [42]

Это, разумеется, только непритязательный анекдот. Но как ни странно, своеобразный «телеграф», причем именно беспроволочный, в Микенах действительно был. Его роль исполняли костры, пламя которых было видно на расстоянии многих километров.

Клитемнестра, получив радостную для любой другой жены весть, праздновать не спешила. Она еще надеялась на то, что всякое может случиться при возвращении ахейцев на родину. Об этом она сама говорит предводителю хора в трагедии Эсхила «Агамемнон», чьей версией я и буду пользоваться в рассказе о последних часах жизни Кассандры.

Естественно, свое тайное желание Клитемнестра обряжает в одежды псевдофилософских сентенций:

«Да, коль богов поверженного города,

И храмы, и святыни пожелают чтить,

Победа их не станет поражением.

Но худо, если на разбой кощунственный

Решится войско, жадностью сраженное:

Оно еще до родины доплыть должно.

Когда богов не прогневят обидою,

То, может быть, и одолеют воины

Обратный путь. Но бедствия нежданные

Разбуженное горе мертвецов родит.

И потому запомни волю женщины:

Пусть дело полной кончится удачею!

Тогда и веселиться буду вправе я».

В общем-то примерно так думал и сам Агамемнон, задерживаясь в Трое. И только тогда, когда боги даровали ему прощение за учиненную здесь кровавую бойню и за разрушение города, знаком чего, как хотелось верить аргосскому царю, было рождение Кассандрой сыновей, он решил двинуться в обратный путь.

Боги действительно дали Агамемнону возможность доплыть до родных берегов. Впрочем, не без потрясений, во время которых погибли корабли младшего Аякса, осквернителя храма Афины в Пергаме.

Месть богини Агамемнону была еще впереди.

Кассандра плыть в Грецию не хотела и пошла за Агамемноном, вероятно, только из-за детей.

Возможно, какую-то роль сыграл тут и пройдоха Одиссей. Он вполне мог посоветовать царственному отцу, например, занести своих младенцев на корабль — тогда Кассандре просто-напросто некуда будет деваться.

Упоминания об этом «подвиге» Одиссея нет ни у кого из античных историков, однако и писатель, и читатель имеют полное право на некоторый художественный домысел, лишь бы фантазии не противоречили ни создаваемому образу, ни логике событий. А то, что подобный совет был вполне в духе Одиссея, мы уже убедились.

Кроме того, похищение Детей — единственная причина, по которой Кассандра могла взойти на борт корабля Агамемнона. Она предвидела будущее и хотела в последние минуты быть рядом с детьми. Иного объяснения я просто не нахожу.

Боевые корабли ахейцев тех времен, на одном из которых разместилась пророчица с малышами, представляли собой пятидесяти весельные пентеконтеры, где кроме полусотни воинов (а одновременно и гребцов) можно было перевозить пассажиров, съестные припасы, вооружение и по крайней мере сотню жертвенных быков. Гомер, правда, упоминает и стоскамейный корабль, а Вергилий — триеру, но это явный анахронизм. Доказано, что во времена Троянской войны их еще не существовало.

На таких кораблях еще не было сплошной палубы, просто настилался помост в носовой части и на корме, оставляя среднюю часть для гребцов.

На кормовой полупалубе раскидывался при необходимости «мягко-широкий ковер с простыней полотняной» для отдыха командира корабля или почетного пассажира. Тут же находился непременный алтарь, гарантировавший личную неприкосновенность и приятные сновидения.

Впрочем, сновидения Кассандры вряд ли могли быть приятными. Каждый взмах весла, каждый вздох попутного ветра, надувающего большой четырехугольный парус — гистион, приближали ее к смерти.

…Клитемнестра в это время занята последними приготовлениями для встречи «горячо любимого» мужа. Причем она лукавит до самого конца и даже просит вестника Агамемнона, прибежавшего из гавани, где после долгого, беспокойного плавания пристали наконец корабли, вернуться, не заходя домой (после десятилетней отлучки!), обратно к царю и передать ему извещение о верности и преданности супруги — домохозяйки:

«…Вестник, ты скажи царю,

Чтоб поспешил к тоскующему городу.

Увидит он, что предана по-прежнему

Его жена — собака в доме верная:

Врагу страшна и ласкова с хозяином.

И в остальном я та же. Ни одна печать

Никем за годы долгие не сорвана.

Измены грех, позор молвы мне ведомы

Не больше, чем искусство закалять мечи!»

Действие трагедии Эсхила «Агамемнон» происходит на так называемой агоре — большой рыночной площади с круговой скамьей из камня. Она находилась на самом высоком месте акрополя Микен, где стоял царский дворец.

Дорога через Львиные ворота, ведущие в акрополь, была чрезвычайно крутой и до раскопок Шлимана считалась недоступной для повозок. Однако пытливый археолог снял весь верхний слой грунта толщиной в пять метров и обнаружил на каменистом настиле специально устроенные выемки, одни из которых были выбиты для стока осенних дождевых вод, а другие для того, чтобы не могли поскользнуться лошади и другие вьючные животные.

Именно по этой дороге и въехал в Микены ее долгожданный царь — Агамемнон.

Рядом с ним в колеснице сидела Кассандра!

Последнее пророчество

Сейчас совершенно неважно, как именно погиб Агамемнон — то ли от руки своей жены Клитемнестры, мстившей, по ее словам, за гибель дочери Ифигении, а на самом деле из-за любви к Эгисту, двоюродному брату царя, то ли от руки этого самого брата во время пира по случаю возвращения греков с Троянской войны.