Каша из топора палача - [3]

– Упряма в отца, – подвела итог Клара Алексеевна, понимая, что проиграла.

Все это за несколько секунд пронеслось в голове Агаты, когда она сидела напротив редактора солидного журнала Павла Павловича.

Глава 2

– Ну, Крайнова, не обиделась, что я называю тебя дурой? – спросил Павел Павлович, почесывая затылок.

– На кого другого и обиделась бы, а вот на вас нет. Что на дурака обижаться-то? – прищурилась Агата.

Павел Павлович рассмеялся, стукнув внушительного размера кулаком по столу:

– Крайнова, я же любя. А кроме того, дур мужики любят.

– Они любят стерв.

– Нет, от стерв они не уходят, так как боятся, а вот любят дур, – поправил ее Павел Павлович.

– Почему же я одинока? – поинтересовалась Агата.

– А ты только свистни!

– Я свищу.

– Ты рычишь и фыркаешь, Крайнова, а это разные вещи. Кроме того, ты дура, но умная, а это страшная смесь, не каждый вынесет. Вот такой вот каламбур, – обнажил явно вставные зубы в улыбке шеф-редактор.

– Много работы! – вздохнула Агата.

Павел Павлович опять рассмеялся:

– С тобой не соскучишься, был бы я холост, я бы рискнул.

– Может, хватит обсуждать мою личную жизнь, тем более что с ней все ясно как божий день? – миролюбиво заметила Агата. – Зачем позвали?

Этот журнал был одним из ее любимых, потому что требовал от нее разных тем, что Агате нравилось. Кроме того, он был сугубо мужским, и Агате льстило, что ее статьи проходили на ура.

– Что ты думаешь об этом человеке? – спросил редактор и положил перед ней фотографию.

Она взяла ее и внимательно всмотрелась. Агата была не профессиональным, но классным фотографом, так как приходилось иногда делать снимки к своим работам.

Качество фотографии было никудышное, но кое-что разглядеть все же можно. На фотографии был мужчина, возраст и рост которого оценить не представлялось возможным. Он был сфотографирован в профиль. Агату поразило его лицо, покрытое какими-то неясно выраженными, но заметными шрамами, рубцами…

– Что это? Дефект пленки? – спросила она, ранее не видевшая ничего подобного.

Вместо ответа редактор протянул ей другую фотографию:

– А что думаешь об этом?

Здесь тоже был мужчина и тоже в профиль. Темные длинные волосы, красивые черты – мужественный подбородок, выразительные брови, высокий лоб, прямой нос и темные глаза.

– Какой-то голливудский артист? – спросила Агата.

– Это один и тот же человек, – ответил Павел Павлович.

– А… все-таки дефект пленки.

– Нет! Внимательнее, Крайнова. Это разные стороны его лица, шрамы – реальность. Половина лица у него явно изуродована.

Агата еще раз посмотрела на снимки. Ее посетило противоречивое чувство, так как на одной фотографии был абсолютный красавец, на другой – явный урод. Не воспринималось, что такие крайности сочетались в одном человеке.

– Похоже на ожог… – сказала она.

– Я тоже так думаю, – кивнул редактор.

– Вот как? Так вы точно не знаете? Я имею в виду, странно, что вы проявляете к этому человеку такой интерес и не знаете, что с его лицом. Это так явно…

– Проницательна, как всегда, чертовка! Дело в том, что никто ничего не знает об этом человеке, кроме общих сведений, и мне это не нравится. Зовут его Александр Романович Берсеньев, ему тридцать шесть лет, и он один из самых богатых людей Европы, в том числе и России. У него огромная компания, целый концерн, занимающийся многими сферами деятельности. Больше не известно ничего! Ни одного интервью, ни одной встречи с журналистами, ни одной публикации ни в одном издании. Журналисты даже ставки делали, в каком журнале он все-таки засветится, и я хочу, чтобы это был мой журнал. Мы пишем о людях бизнеса, а он человек-загадка. Эти фотографии были сделаны тайно одним из наших фотокорреспондентов. С такими оборотами капитала он должен быть у нас в журнале! Я знаю: его личность интересна всем бизнесменам, и журнал с его интервью и фотографией на обложке побил бы все рекорды продаж! – Павел Павлович облизал губы в предвкушении «горячего» материала.

Агата покосилась на снимки Берсеньева, думая, что вряд ли стоит помещать его фотографию на обложку.

– Я даже знаю, как бы назвал статью о нем: «Бизнес в России!», – продолжал распаляться редактор. – По слухам, господин Берсеньев долгое время жил за границей и сколотил свой начальный капитал именно там. Никто не знает, с чего он начинал и даже в какой стране! – Редактор от переизбытка чувств закашлялся и залпом осушил чашку давно остывшего кофе.

– От меня-то что вы хотите? – Агата сняла очки и стала протирать стекла. Она часто так делала, когда хотела подумать, сконцентрироваться на внутренних ощущениях.

– Ты опять дурочкой прикидываешься? Что я могу хотеть от своего лучшего журналиста? Чтобы ты была первая, кто возьмет у него интервью, – ответил Павел Павлович, раздраженно нажимая на кнопку вызова секретарши. – Света, в чем дело?! Почему кофе холодный, как кобылья моча, извините?

– Шеф, я приносила его вам два часа назад, – ответил молодой голос.

– Хватит пререкаться! Свари еще! – Павел Павлович отпустил кнопку и посмотрел на понуро сидящую Агату. – Ну, что скажешь?

– Мне это напоминает «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Вы сами-то понимаете, о чем меня просите? Человек не дает интервью, а вы говорите «возьми у него интервью». Как? Может, научите?