Эндер открыл глаза, и все поняли, что он кипит от ярости.
— Да, вы победили.
Графф и Мейзер переглянулись.
— Он не понимает, — прошептал Графф.
— Я все понимаю, — возразил Эндер. — Вам требовалось оружие, и вы его нашли — в моем лице.
— Правильно, — подтвердил Мейзер.
— А теперь скажите, — продолжал Эндер, — сколько жителей было на планете, которую я уничтожил?
Последовала пауза, потом Графф сказал:
— Оружию не надо понимать, на что оно нацелено, Эндер. Целились мы, значит, мы в ответе за все. А ты просто выполнял свою работу.
— Конечно, Эндер, о тебе позаботятся, — улыбнулся Мейзер. — Правительство тебя не забудет. Ты отлично нам послужил.
Эндер отвернулся к стене и перестал отвечать, как его ни пытались втянуть в разговор. В конце концов гости ушли.
Довольно долго никто его не беспокоил, но вот дверь открылась снова. Эндер не шевельнулся.
— Эндер, это я, Боб.
Услышав этот голос и почувствовав прикосновение к своему плечу, Эндер повернулся и посмотрел на стоящего у постели маленького мальчика.
— Садись, — сказал он. Боб сел.
— Это последнее сражение, Эндер. Не знаю, как тебе удалось его выиграть.
Эндер улыбнулся.
— Я сжульничал. Рассчитывал, что за нарушение правил меня вышвырнут вон.
— Просто не верится! Мы победили. Война закончилась. А нам-то казалось, что настоящие сражения начнутся, только когда мы вырастем, а на самом деле мы сражались уже давно. Хотя мы еще маленькие. Эндер. Я, во всяком случае, еще маленький.
Боб засмеялся, и Эндер улыбнулся в ответ. Они помолчали. Боб сидел на краю постели, а Эндер наблюдал за ним, полузакрыв глаза.
В конце концов Боб спросил:
— Что мы будем делать теперь, когда война закончилась?
Эндер закрыл глаза.
— Я хочу спать, Боб.
Боб поднялся и ушел, а Эндер уснул.
Графф и Андерсон вошли в ворота парка: дул легкий ветерок, но солнце припекало плечи.
— Собираешься преподавать технические науки? В столице? — переспросил Графф.
— Нет, в округе Биггок. Учебное подразделение. Им кажется, что моя работа с детьми — неплохая подготовка. А вы что будете делать?
Графф улыбнулся и покачал головой.
— Пока у меня никаких планов. Останусь здесь еще как минимум на несколько месяцев — отчеты, всякая прочая бумажная волокита. Хотя варианты у меня есть. Мне предлагали готовить персонал для МКФ или стать исполнительным вице-президентом университета, но я сказал — нет. Издатель хочет, чтобы я написал воспоминания о войне. Даже не знаю…
Они сели на скамью, глядя, как ветер шевелит листья. Дети у клеток с обезьянами смеялись и что-то выкрикивали, но ветер и расстояние не позволяли расслышать слова.
— Смотрите! — Графф указал на маленького мальчика, который побежал к их скамье.
Следом за этим мальчуганом мчался второй, держа руку так, как будто в ней был пистолет, и выкрикивая: «Паф! Паф!» Парнишка, в которого он целился, не останавливался, и, «выстрелив» еще раз, мальчишка закричал:
— Я попал в тебя! Стой!
Но его «противник» уже скрылся из виду.
— Ты погиб, не понимаешь, что ли?
Мальчик вытащил из кармана камень и кинул в клетку с обезьянами.
Андерсон с улыбкой покачал головой.
— Дети, — сказал он.
Они с Граффом поднялись и направились к выходу из парка.
