Карточный домик. США глазами фантастов - [89]

— Не понимаю, к чему вы клоните, — сказал помощник.

Энтон устроился в темном углу, на полу и, пока произносились речи, сидел, прислонившись спиной к стене. Когда гости ушли, уже начало темнеть, но Энтон все еще оставался на месте: ему казалось, что он никогда так хорошо не отдыхал, как здесь, на каменном полу, у стены. Наконец, с огромным трудом он поднял свое непослушное тело, прихрамывая, подошел к станку и вытащил брезентовый чехол.

Энтон не очень следил за происходившей возле станка церемонией, поэтому он удивился, заметив золотой полумесяц на своей машине. Ему пришлось напрячь слабые глаза, чтобы разглядеть значок в полумраке сумерок. Он ощупал его и почувствовал, что на глаза у него навернулись слезы, но не понял, в чем же дело.

Разгадать эту тайну было ему не по силам. Его усталое, дрожащее тело опустилось на манящий пол. Он вытянулся, вздохнул, и этот вздох его был последним.

Когда тьма наконец сгустилась, машина начала потихоньку гудеть. «Ззз-снт, ззз-снт» — просвистела она четыре раза, отрывая одну за другой свои ноги от пола.

Теперь она выпрямилась и встала возле тела Энтона. Потом, нагнувшись, покрыла Энтона брезентовым чехлом. Затем она величаво, на крепких ногах, вышла из цеха. Ее электронные глаза ясно видели в темноте, а железные члены мгновенно реагировали на все вокруг. Она двигалась совсем бесшумно; все ее органы работали без малейшей вибрации. Сторожу, который проворчал свое обычное приветствие, не взглянув на нее, она не ответила ни слова и быстро прошла мимо по ночным улицам, где гулял ветер, к дому Энтона.

Жена Энтона дремала в комнате, куда свет дуговых фонарей проникал сквозь окно с цветными стеклами. И ей показалось, что совершилось чудо: ее Энтон вернулся к ней без кашля, без кряхтения, без дрожи; ее Энтон вернулся к ней со всей гордостью и безумством юности, и дыханье его было как ветер, шумящий в вершинах деревьев, а мускулы рук — как сталь.

Послесловие КОЛОКОЛА ТРЕВОЖНОГО БОЯ

В этом сборнике, предлагаемом вниманию советского читателя, публикуются сатирические рассказы американских фантастов. Но сквозь контуры фантастической страны далекого будущего проступает реальная сегодняшняя Америка, увиденная глазами американцев, Соединенные Штаты с их острейшими конфликтами — оборотной стороной американского образа жизни.

США — двуликий Янус наших дней. Эта заокеанская держава сконцентрировала в себе все глубинные противоречия, вытекающие из самой агрессивной природы империализма, и довела контрасты, характерные для любого капиталистического государства, до уродливо-гипертрофированных размеров.

Американский образ жизни, который демонстрируется туристам, прибывающим на Манхеттен из всех стран мира, и до небес превозносится с помощью радио, телевидения и периодической печати, — это не только частное предпринимательство, инициатива, комфорт и традиционная улыбка никогда не унывающего янки. Это и прагматизм — философия бизнесменов, и стереотипы мышления, вырабатываемые с детских лет и распространяемые наряду с жевательной резинкой, “честерфилдом” и бутылочками пепси-колы. Американский образ жизни — это неотвратимая подмена духовных идеалов идеалами потребительскими.

Прогрессивная интеллигенция США отчетливо сознает надвигающуюся угрозу. В ее голосе протеста слышны нотки гнева, возмущения, и тревоги за будущее, и горечи от сознания собственного бессилия. Эти же нотки слышатся нам и в лучших сатирических произведениях американской фантастики.

В рассказе Майлса Дж.Брейера “Куздра и бокры” фантастично лишь название и эксперимент, с помощью которого его герой без особого напряжения попадает в мир, где “куздра будланула бокров”.

Все остальное здесь — слепок с американской действительности, ибо мир t-измерения, в сущности, ничем не отличается от привычного, обжитого z-мира, это его зеркальное отражение, “наш собственный мир в сечении другой системы координат”.

И хотя загадочное изречение “Куздра будланула бокров”, поднявшее бурю в t-мире, для его жителей — такой же бессмысленный набор звуков, как и для обитателей нашего мира, порывы этой бури знакомы путешественнику по времени, как и английский язык, на котором отлично изъясняются в четвертом измерении. Столкновение страстей, споры, которые решаются ударом кулака, ура-патриотические демонстрации, военный психоз, полное игнорирование реальных фактов, дипломатические ноты, угрожающие “врагу”, призывы к “священной” войне, расправе с инакомыслящими, сомневающимися в том, что куздра осмелилась, а бокры допустили, и даже в том, что куздра и бокры вообще существуют, — как это, видимо, знакомо и привычно для героя М.Дж.Брейера! Американцу, на глазах у которого происходят военные действия во Вьетнаме, не нужно много проницательности, чтобы за фантастическими событиями увидеть реальные.

Перед нами возникает картина, страшная своей обобщенностью, пародия на “великое и справедливое общество”, о построении которого в США было сказано столько громких слов-побрякушек.

Многие рассказы в нашем сборнике рисуют отдельные стороны американского образа жизни. Казалось бы, они касаются частных проблем, но, собранные вместе, дают впечатляющую картину мира, в котором все продается и покупается, где насилие, произвол, преступление — жизненные нормы, а не исключения из правил. Это очень страшно — даже не само совершенное преступление, а то привычное спокойствие, с которым средний американец поглощает и переваривает привычную порцию ужасов. Он с удовольствием разглядывает на экране телевизора вернувшихся с “каторжных планет” Хенка и Крэндола (рассказ “Срок авансом”), ему приятно щекочет нервы погоня за Джимом Рэдером (“Премия за риск”). Толпа требует кровавых зрелищ (“Стальной человек”), жаждет убийства (“Преступление”), она сурово осуждает всякого, кто живет не по ее законам (“Любовь в XXI веке”, “Благосостояние Эдвина Лолларда”). Эта невидимая толпа, на первый взгляд, всесильная законодательница общественного мнения, а в действительности — игрушка в руках капиталистических воротил — одно из самых обыденных, но страшных явлений, порожденных империалистической действительностью. Вот он, американский образ жизни и мышления — в действии.