Карточный домик - [18]

Она знала, что политические корреспонденты в поисках материалов для своих статей не вправе досаждать государственным деятелям в их собственных домах. Более того, такую практику не одобряли не только политики, но и сами корреспонденты. Мир Вестминстера являет собой нечто вроде закрытого клуба, за соблюдением неписаных правил которого ревниво следят и политики, и пресса, а особенно так называемое вестминстерское лобби корреспондентов, которое тихо, без лишней огласки регулирует всю деятельность прессы в Вестминстере. Лобби устанавливает, например, такие правила поведения, когда проводят брифинги и дают интервью, о которых потом нигде и ничего не сообщается. Это поощряет политиков к откровенности и разглашению тайн без опасения того, что будут названы их имена. Прессе это позволяет обходить положения Акта об охране государственной тайны и присяги коллективной ответственности министров, поскольку она никогда не выдает источников своей информации. И если корреспондент не аккредитован в этом лобби, то перед ним или ней все двери и уста будут наглухо закрыты.

Матти уже прикусила не только губу, но и внутреннюю сторону щеки. Она нервничала. Нехорошо нарушать правила, но какого черта он не отвечает на телефонные звонки? Что, черт побери, он затевает?

Она явственно услышала глубокий, басовитый голос старого мудрого редактора «Йоркшир пост». «Правила, девочка моя, — говорил он, — это такая штука, перед которой задумывается умный, но опускает руки глупый. Никогда не говори мне, что не смогла достать интересный материал из-за чьих-то там надуманных правил.»

— О'кей, плут несчастный! — воскликнула Матти, конечно, нехорошо нарушать правила лобби, но еще хуже, если она упустит такую шикарную возможность. Такого она себе не простит. Она посмотрела в зеркало, взбила прическу, пройдясь растопыренными пальцами по волосам, и открыла дверцу машины, с досадой подумав, что лучше бы всего ей быть сейчас вообще в каком-нибудь другом месте. Двадцатью секундами позже по дому глухим эхом разнесся решительный стук бронзового дверного молотка.

Урхарт был в доме один, и он не ожидал никаких гостей. Его супруга вернулась в деревню, а горничная по выходным дням не работала. Он сразу же открыл дверь, но не сразу узнал посетительницу.

— Господин Урхарт, я тщетно пыталась связаться с вами в течение всей второй половины этого дня. Я понимаю, что доставляю вам неудобства, но мне необходима помощь. На Даунинг-стрит было объявлено, что в составе кабинета не предполагается произвести никаких изменений, и я буду благодарна, если вы поможете мне понять, что за этим стоит и какая цель преследуется этим решением.

Как только этим чертовым журналистам удается разузнать, где ты находишься, подумал изумленно Урхарт.

— Извините, но мне нечего вам сказать, — ответил он, начиная закрывать дверь. Он увидел, как журналистка в отчаянии всплеснула руками и шагнула вперед. Не думает ли глупая девчонка сунуть ногу в дверь? Это было бы действительно комично! Но Матти не стала этого делать. Тихо и спокойно она сказала:

— То, что вы мне говорите, — замечательно. Но я не думаю, что вам действительно нечего сказать.

Урхарт молча посмотрел на девушку. Что она имела в виду? Заметив его колебания, Матти попробовала закинуть удочку с приманкой:

— Как бы вы посмотрели на то, что завтра в газете может появиться статья с таким примерно заголовком: «Вчера вечером были замечены признаки глубокого раскола среди членов кабинета по вопросу о перестановках в правительстве. Главный Кнут, как полагают, уже давно стремящийся занять более высокий пост, отказался прокомментировать решение премьер-министра или выступить в его защиту.»

Только теперь Урхарт признал в девушке корреспондентку «Дейли телеграф» — так по-иному смотрелась она в необычном окружении. Он почти не знал Матти Сторин, она относительно недавно появилась в вестминстерских кругах, но он довольно часто видел ее в работе и подозревал, что она совсем не дурочка. Поэтому он был так поражен, увидев ее на пороге дома пытающейся запугать Главного Кнута.

— Не думаю, что вы говорите это серьезно, — медленно, глядя ей в глаза, сказал Урхарт.

Матти широко улыбнулась.

— Конечно же нет, сэр. Хотя вы и не отвечаете на телефонные звонки и не желаете разговаривать, я не решусь зайти так далеко в своей статье. Тем не менее все это вызывает у меня некоторые интересные вопросы. Честно говоря, я предпочла бы знать правду, а не вылавливать что-то из пустого воздуха. Именно с этим, с пустым воздухом, вы меня и оставляете.

Урхарта обезоружило чистосердечие молодой журналистки. Вообще-то ему следовало бы возмутиться, Ринуться к телефону и потребовать от ее редактора извинений за столь вопиющее нарушение его покоя. Но Матти, похоже, уже уловила, что за формальным объявлением с Даунинг-стрит кроется что-то серьезное, поэтому она и стоит там, перед дверью, в ярком потоке света от лампы над дверным проемом. А что, собственно, ему терять?

— Может быть, вы все-таки зайдете… мисс Сторин, если не ошибаюсь?

— Зовите меня, пожалуйста, просто Матти.

Он провел ее в гостиную, обставленную в классическом английском стиле. Стены завешаны пейзажной живописью, жанровыми сценками, изображением лошадей, пол уставлен старинной, но удобной мебелью. Налив себе солидную порцию виски и, не спрашивая, бокал белого вина гостье, он устроился в глубоком, массивном кресле. Матти села напротив, нервно примостившись на краешке дивана. Она вынула небольшой блокнот, но Урхарт помахал рукой, и она спрятала его обратно.